Неожиданно перед глазами встает воспоминание, еще один кусочек воображаемой жизни.
Лето в самом разгаре, солнце нещадно палит, воздух горячий, а листва густая и плотная, как всегда бывает в такую погоду. Я поднимаюсь по ступенькам к дому, за мной бегут дети – все трое. Ларс выходит из машины с водительской стороны. Мы с Ларсом в белых теннисных костюмах, на плечах висят сумки с ракетками.
Входная дверь распахивается, на крыльцо выходит отец, и мы дружно расплываемся в радостных улыбках. Папа быстро спускается вниз и заключает в объятия сразу всех внуков. Они радостно липнут к нему с разных сторон.
Даже Майкл.
– Хорошие мои!
Папа отпускает их и выпрямляется, тяжело дыша.
– Когда мы с вами виделись в последний раз? Давненько это было!
Мисси хихикает:
– На прошлых выходных, дедуля!
– На прошлых выходных? – Он изображает глубокое потрясение: – Да не может этого быть, Мисси! В прошлом году, не иначе. А то и вовсе год назад.
Майкл смеется, и я замечаю, что он смотрит на моего отца, прямо в глаза.
– Дедушка, – серьезно говорит он, – ты такой шутник!
Мама тоже выходит на крыльцо, бросает взгляд на Ларса и на меня, потом на часы.
– Бегите-ка скорее, а то на игру опоздаете.
Она кладет руки на плечи Майклу и Митчу и ласково подталкивает их к дому. Папа берет за руку Мисси.
– За нас не беспокойтесь, – говорит мама, – все будет замечательно, как всегда…
– Знаю, – киваю я.
Мы с Ларсом расцеловываем всю веселую толпу, а потом идем к парку, взявшись за руки. Я удовлетворенно вздыхаю, наслаждаясь беспечными и беззаботными мгновениями.
– Что бы мы без них делали? – Я оборачиваюсь к дому. – Что бы мы делали без моих родителей?
Ларс кивает и крепче сжимает мою ладонь.
Вспоминаю об этом дне и не могу сдержать улыбку. Но почему-то мне больше не хочется заходить в родительский дом. Не сегодня. Понятия не имею, в чем дело, но сейчас я бы с радостью оказалась подальше отсюда.
– Знаешь, наверное, нам и вправду нужно поскорее в магазин, – говорю я Майклу, убирая ногу с тормоза и отъезжая от края тротуара. Майкл молчит.
Я сворачиваю налево на Луизиана-авеню и останавливаюсь перед светофором на Университетском бульваре.
– Раз уж ты так здорово отвечаешь на вопросы, Майкл, скажи-ка мне вот что: как лучше доехать до продуктового магазина?
Он показывает мне дорогу к супермаркету «Сейфвей» недалеко от дома на Спрингфилд-стрит и торгового центра «Юниверсити-Хиллз», где мы были с Митчем и Мисси. Заезжаю на парковку и ищу в сумочке список покупок. Он на самом деле там. С правой стороны листка записано меню на целую неделю. Дни недели подчеркнуты, а под ними перечислены все основные блюда, гарниры и салаты. С левой стороны я записала продукты, которые понадобятся для приготовления этих блюд, разделив их на категории: фрукты, овощи, молочное и мясо. Потом идут продукты, без которых нельзя обойтись во время завтрака или ланча: хлеб, арахисовое масло и яйца. Не переставая восхищаться собственными организаторскими способностями, веду Майкла в магазин.
Мы степенно проходимся по рядам. Все идет отлично, но вдруг меня окликают по имени:
– Катарина, это ты?
Я никогда раньше не встречала окликнувшую меня женщину – ни в реальной жизни, ни в предыдущих снах. У нее темные волосы, изящно собранные на затылке в тяжелый узел, синее пальто с черным меховым воротником, а губы и ногти броского ярко-красного цвета.
– Я тебя узнала! Какая приятная встреча. – Она улыбается Майклу. – А ты как поживаешь?
Он смотрит в пол и что-то бормочет.
Женщина вновь переводит взгляд на меня.
– Ах, прости! – говорит она громким театральным шепотом. – Я никогда не знаю, как с ним разговаривать…
– Я тебя слышу! – кричит Майкл во все горло. – Я тебя слышу, я тебя слышу! Я! Тебя! Слышу! – Он вопит, по-прежнему глядя себе под ноги. На нас начинают оборачиваться.
– Все в порядке, – говорю я, присаживаясь на корточки рядом с ним и лихорадочно вспоминаю слова Ларса. – Река… Река, река, Майкл…
– Неправильно! Ты не знаешь, как надо!
Он бросается по проходу и на повороте сшибает стенд с кукурузными хлопьями. Даже не оглянувшись, бежит к двери.
– Боже мой… – Не закончив фразы, я кидаюсь следом за ним. Черт с ней, с тележкой!
Майкл несется прямо по парковке, и с разных сторон раздается визг тормозов. Я думала, он побежит к нашей машине, но Майкл направляется в противоположную сторону. Этот ребенок поразительно быстро бегает, хотя по нему и не скажешь. С виду Майкл слабый и неуклюжий, но теперь мне кажется, что он вот-вот взлетит. Едва дыша от испуга, я запрыгиваю в машину и молюсь, чтобы его никто не сбил. Перегораживаю Майклу путь, так что он едва не налетает на бампер. Вылезаю наружу, хватаю мальчишку за руку и затаскиваю в машину. Он продолжает бессвязно вопить. Господи, скорее бы этот сон закончился! Я пристегиваю Майкла к сиденью, надеясь, что сам он с ремнем не справится. Запираю пассажирскую дверь, торопливо обегаю машину, прыгаю за руль и выезжаю с парковки.
Теперь я знаю, где мы находимся, и легко нахожу дорогу домой на Спрингфилд-стрит. Ехать совсем недалеко, но за всю свою жизнь – настоящую и воображаемую – я не испытывала такого ужаса. Крики с каждой минутой становятся все громче, и к концу поездки у меня раскалывается голова, я не слышу даже собственных мыслей. Господи, как я хочу проснуться.
Но не просыпаюсь. Заглушив двигатель, я молча жду, когда Майкл уймется. Он продолжает вопить. Бессвязно и бессловесно, только звонкий визг во всю мощь легких. Что мне делать? Попытаться затащить его в дом или оставить в машине, пока не успокоится?
Пока я размышляю над этим вопросом, из дома выходит Альма. Я высовываюсь из машины.
– Сеньора Андерссон! Estás bien?
[3] – спрашивает Альма.
На глаза мне наворачиваются слезы.
– Все хорошо, – отвечаю я, – просто замечательно.
Бросаю взгляд на Майкла.
– Скажи, как мне его успокоить? – умоляю я Альму.
Она пожимает плечами.
– Не знаю, сеньора, – резко говорит она, – вы меня не пускаете к el niño
[4].
Не пускаю? Почему?!
– Тогда…
Я выбираюсь из машины и подхожу к ней:
– Если бы он был твоим ребенком, что бы ты делала?
Она пожимает плечами:
– Я бы сделала как сеньор Андерссон.
