– Песенка про речку? Я пробовала, ему не понравилось.
– А вы… – Она обхватывает себя руками. – Abrazarlo? Обнимали его?
– Да я боюсь его пальцем тронуть!
– Сеньор Андерссон… сеньора, я знаю, вам трудно, но сеньор Андерссон его обнимает.
Трудно? Еще бы!
Она качает головой:
– Сеньора, в доме включен утюг. Por favor, можно мне идти?
– Да, иди, – киваю я Альме.
– Хотите, я llamar por teléfono
[5] сеньору Андерссону?
Я обдумываю это предложение. Попросить ее позвонить Ларсу? Готова ли я расписаться в собственной беспомощности – пусть и во сне?
– Нет, – медленно отвечаю я. – Нет, спасибо. Gracias, Альма.
Она заходит в дом.
Пошатываясь на каблуках, я обхожу вокруг машины и останавливаюсь с той стороны, где сидит Майкл. Отпираю замок, но прежде чем открыть дверь, стучу по окну:
– Майкл, милый, слышишь меня?
На стекло обрушивается град ударов, крошечные кулачки бьют с огромной силой. Я рассеянно думаю, что окошко может не выдержать. Он, конечно, худенький, но отнюдь не слабый, теперь я это понимаю. Открываю дверь и наклоняюсь вперед.
Он продолжает молотить руками, но теперь достается не окну, а мне. Я отшатываюсь, потирая плечо. Как его обнимать, если он на меня накидывается?
В конце концов я снова обхожу машину и открываю дверь с другой стороны. Быстро протягиваю руку и расстегиваю ремень, так что Майкл успевает ударить меня всего пару раз.
– Хочешь кричать – сиди здесь и кричи, сколько влезет, – говорю я ему. – Но если передумаешь, то можешь прийти к нам: ремень отстегнут, дверь открыта.
Крики за моей спиной начинают стихать, я захожу в дом, оставляя дверь нараспашку.
Альма гладит белье в гостиной, по телевизору идет сериал «Путеводный свет». Заслышав мои шаги, она поднимает голову. Мы обе не произносим ни слова.
Я направляюсь в кабинет Ларса. Подхожу к бару и наливаю себе большой бокал виски. Забираю его с собой на кухню, добавляю воды, льда и перемешиваю чистым ножом, лежащим в сушилке для посуды. Прохожу мимо Альмы и останавливаюсь перед панорамным окном, гадая, что теперь будет делать Майкл.
Ничего не происходит. Сквозь стекло слышны его приглушенные крики. Вполне возможно, его крики сейчас слышит вся округа. Но мне плевать.
– Как думаешь, сколько он может продолжать в том духе? – спрашиваю я Альму, потягивая виски.
Она пожимает плечами, опустив глаза:
– Бывало и дольше, сеньора. Sí?
Да уж, Альма. Наверняка бывало.
Поджимаю губы. От виски моя решительность начинает медленно таять. Глубоко вздыхаю:
– Я пыталась его обнять, а он меня ударил.
Альма молча кивает.
Я поворачиваюсь к ней:
– Он ведь не сбежит?
– Пока еще не сбежал. No?
– Нет. – Делаю последний глоток. – Что ж. Я не знаю, что еще предпринять. Пора звонить мужу.
Глава 16
Но позвонить Ларсу я не успеваю, потому что сон наконец-то заканчивается.
– М-да, в этот раз приснилось что-то новенькое, – сообщаю я Аслану. Тот зевает, демонстрируя сточенные желтые зубы. Встает, обстоятельно потягивается по всем кошачьим правилам и вновь устраивается на кровати. Мой рыжий, гибкий, сильный боевой кошак. Я часто называю так Аслана в шутку, потому что на деле он вовсе не гибкий и не сильный и уж точно не боевой. Мой пухлый старичок не сможет поймать даже муху.
Я дома, в тишине и покое, мирно разговариваю по душам с котом. Снова в реальном, невыдуманном мире.
Улыбаюсь про себя, решив, что жить здесь не так уж и плохо.
– У тебя сегодня хорошее настроение, – отмечает Фрида несколько часов спустя. Я напеваю себе под нос, стирая пыль с дальних полок. Она стоит у прилавка и занимается инвентаризацией.
– В последнее время я плохо сплю, а этой ночью мне удалось выспаться.
Хм, а ведь я действительно не высыпаюсь. Какой уж тут сон, когда перед глазами мелькает такое безумие. От этих мыслей меня разбирает смех. Фрида с улыбкой качает головой и возвращается к каталогу.
Я предложила поставить в зале патефон, купленный в лавке ростовщика на Южном Бродвее. Мы принесли пластинки из дома, и теперь в магазине постоянно играет тихая музыка. Сейчас Элла Фитцджеральд поет, как здорово было бы не думать ни о чем, кроме любви.
Продолжаю вытирать пыль и наклоняю голову, прислушиваясь к музыке. Тебе-то хорошо петь, Элла, но в реальной жизни мы всегда зависим от обстоятельств, правда?
Рядом с Фридой на прилавке стоит деревянная подставка с книгой «Корабль дураков», которую я хотела продать посетительнице, заглядывавшей к нам на днях. Той самой, с дочерью-аутисткой. На книжке красуется небольшой ярлычок, где я старательно вывела печатными буквами: «Рекомендуем! Бестселлер!»
Эту книгу написала Кэтрин Энн Портер, автор рассказов и журналист. Я прочитала ее в начале года. Мне кажется, повествование, как и сам корабль, иногда сбивается с курса, но, наверное, так и было задумано. Витиеватый сюжет ни капли не умаляет переживаний героев. Напротив, Портер удалось удивительно точно описать, как люди, сами того не желая, начинают узнавать друг друга слишком близко.
В книге есть сцена, где герой произносит примерно такую фразу: «Не рассказывайте о себе, я не буду слушать, не хочу ничего о вас знать и знакомиться с вами не стану». Это неточная цитата, но смысл ясен. Очень хорошо описывает мою историю с воображаемой семьей. Семьей, с которой мне приходится волей-неволей знакомиться во сне.
Я где-то слышала, что в 30-х годах Кэтрин Энн Портер плавала на лайнере, похожем на описываемый в романе корабль. Кажется, она мало общалась с другими пассажирами, но собрала множество подробных заметок. Она долго не вспоминала про эти заметки и лишь многие годы спустя написала «Корабль дураков». Мне всегда нравились книги Портер. Возможно, я чувствую в ней родственную душу, потому что она некоторое время жила в Денвере. Если не ошибаюсь, она едва не умерла здесь в 1918 году, когда свирепствовала эпидемия испанки.
Размышляю над этим стечением обстоятельств. Если бы Портер тогда умерла, никто не написал бы «Корабль дураков». Та женщина не зашла бы в наш магазин в поисках книги. Я бы не оказалась в неловкой ситуации и не спросила, чем болеет ее дочка. И я бы до сих пор не знала, чем страдает мой воображаемый сын.
Как странно: все решает случай, и одна мелочь способна многое изменить. Если бы в тот вечер мы с Ларсом проговорили чуть подольше, если бы я услышала, что ему плохо, если бы я спасла его, все сложилось бы иначе. Моя нынешняя жизнь растворилась бы как дым. И вместо нее реальной стала бы жизнь с Ларсом и детьми.
