Это я
(Музыка и слова Владислава Суркова)
Я смотрю себе вслед,
вслед идущему мимо уснувших
по минорным ступеням февральских октав
персонажу нестройного дня.
Знать бы, кто из нас я,
стало б ясно, кого надо слушать.
Кто справлял свои праздники втайне
от летящей по следу тоски?
Кто окликнул сбежавшего ангела
с високосного берега мутной строки?
Это я,
это должен быть я,
это все еще я.
Я смотрю на себя,
обернувшись на позднем пороге,
перед тем, как шагнуть из последней зимы
прямо в тысячелетний апрель.
Кто я буду теперь?
Кто мной брошен в начале дороги?
Кто забыл, где у вторника вечер?
Кто любил быть любимым, но был
простаком, серебро лунной вечности
разменявшим на медные звезды судьбы?
Это я,
это должен быть я,
это все еще я.
В период заката Бориса Ельцина Сурков старался держать равнение на Александра Стальевича Волошина — предпринимать самостоятельные шаги на сломе междуцарствия было недальновидно и даже опасно. Тем более что шли серьезные олигархические войны, в которых принимают участие все видные промышленники и банкиры. Впрочем, накануне выборов в Государственную думу олигархи приняли решение зарыть топор войны в землю, поскольку на Ельцина уже не было никаких надежд. И тут снова открываются ошеломительные горизонты для Владислава Юрьевича: «Альфа-группе» поставлена задача финансово подготовить уход дряхлого, полуживого президента. В Госдуме нужно было закрепить гарантии Борису Ельцину и его семье, понимавшей, что за отставкой могут последовать аресты, а также следовало оказать поддержку Владимиру Путину. Впрочем, этим занимался и Борис Абрамович — буквально втащивший партию «Единство» в Госдуму.
Роль «Альфы» заключалась в проведении предвыборной кампании и ее наполнении центристскими патриотическими смыслами. Утверждают, что именно «Альфа» заплатила за кампанию Путина и за это получила возможность сформировать аппарат администрации президента: три вице-президента банка стали замами руководителя администрации. Также альфовцы приложили руку и к внедрению нужных людей в Думу. Например, издание «Стрингер» утверждает, что они купили место в Госдуме старинному приятелю Владислава Суркова по институту Константину Ветрову, который стал председателем комитета по информационной политике — должность очень престижная и влиятельная. Новая власть должна была демонстрировать силу, и первыми под удар попала гвардия Ельцина во главе с демоном Березовским.
Молодой и нагловатый Сурков заявил, что «пора уже начинать действия по нейтрализации усилий Бориса Березовского, направленных на дестабилизацию внутриполитического положения России». В образе железного комиссара Сурков теперь низвергает своих бывших соратников и патронов. Противостояние царедворцев заканчивается удалением Бориса Абрамовича в Лондон, откуда он уже больше не вернется. Сурков же торжествует, разыгрывая очередной спектакль, где главные роли отведены уже неопасному Зюганову и лидеру самой современной в России партии писателю Лимонову.
«Есть люди, навсегда потерянные для партнерства, — язвительно заявил в своем программном интервью «Комсомольской правде» Владислав Сурков. — Фактически в осажденной стране возникла пятая колонна левых и правых радикалов. Лимоны и некоторые яблоки растут теперь на одной ветке. У фальшивых либералов и настоящих нацистов все больше общего. Общие спонсоры зарубежного происхождения. Общая ненависть. К путинской, как они говорят, России. А на самом деле к России как таковой. Ничего удивительного. О таких писал еще Достоевский. И сегодня все эти Смердяковы и Лямшины приятно проводят время в разного рода комитетах по ожиданию восьмого года, где проповедуют целесообразность поражения собственной страны в войне с террором. Бог им судья. Справимся без них».
Тогда Эдуард Лимонов живо заинтересовался кремлевским серым кардиналом. Он объяснял это тем, что государство впервые «непосредственно к нам обращается», минуя инстанции прокурорские, судебные, охранников тюремных и прочее. Просто «серый кардинал» обратил свой взор «на нас». «Но если говорить серьезно, то я просто считаю, что мы — Национал-большевистская партия — заслужили, безусловно, за последние годы это внимание. И последний год вы видели все это, после того как я вышел из тюрьмы, насколько наши удары по власти сыпались один за другим. И всего этого апофеозом стал — должно это казаться власти наглым — мирный захват Министерства здравоохранения как реакция на отмену льгот для 103 миллионов, я подчеркиваю, наших сограждан. И конечно, сейчас, 5 сентября, начинается процесс над семью нашими товарищами, и мы достали власть, мы себя проявили как самый мощный авангард оппозиции».
Лимонов не лукавит — национал-большевики действительно заслужили внимание своими отчаянными политическими акциями, которые для Суркова были как кость в горле. Но все-таки есть подозрение, что отношение к Лимонову у Суркова было скорее ревностным. Вот сдался ему лидер нацболов! Но нет, он с 2004 года публично посвятил себя борьбе с писателем и его соратниками. Никто не удостаивался чести быть номером один у всесильного кремлевского интригана. Не секрет, что Владислав Сурков, которого считают идеологом путинского режима, черпал вдохновение у Эдуарда Вениаминовича. В интервью французскому изданию L’Obs Лимонов подчеркивает, что, по сути, у Суркова не было собственных идей. Он брал их у правых и левых, а потом соединял их вместе.
«В отличие от него, у меня есть собственные идеи, — говорит Лимонов. — Я не правый и не левый. Моя первая партия была наполовину правой и наполовину левой. Это стало новшеством в идеологической среде. В современном обществе невозможно сохранить подобную идеологическую чистоту времен Французской революции. Наша действительность приобрела гибридный характер. Так, например, у нас есть Компартия, которая верит в Бога и церковь. Я же — еретик».
В интервью он сознательно — и по праву! — уничижительно говорит о демоне-поэте Суркове. У поэта ведь не может не быть идей, как уж Лимонову этого не знать. Так или иначе, многие источники отмечают, что Сурков — мизантроп, скрытен и замкнут. Но когда надо, может сыграть и открытость, и откровенность, сдобренную юношеской робостью и смущением. Люди, которые имели возможность близко наблюдать Суркова, отмечают, что в душе он относится к человечеству с презрением, считая себя ницшеанским полубогом, сверхчеловеком, и из-за этого часто скрывает свое раздражение сарказмом и едкой иронией. Качества Мефистофеля здесь точно присутствуют.
С легкой руки Владислава Юрьевича режим Путина был подведен к катастрофе — игры патриотов сменились на массовые протестные выступления. Болотная, Сахарова, 2011 год показали, что злая машина сурковской политики дала сбой. Оправившись после первых волнений, Сурков бросил все силы на подавление, подкуп и сведение на нет результатов протеста. Удар он, надо сказать, выдержал. Это, пожалуй, и был последний аккорд Владислава Юрьевича в роли «серого кардинала». «И вот тут возникает вопрос — а что мы охраняем? Кто захочет охранять коррупцию, несправедливость? Кто захочет защищать глухую и тупеющую на глазах систему? Никто! Даже те, кто является частью этой системы, не захотят. Потому что не чувствуют своей правоты», — означали ли эти слова колебание Суркова в сторону бунта? Не знаю. Он сам был демоном и умел придать сакральность своим вождям. После ухода с поста главы администрации президента он даст откровенное интервью «Русскому пионеру», в котором представит президента мистическим всадником, посланным России Провидением.
