По информации, ходившей в СМИ, Касьянов активно специализировался на кредитах под гарантии государства. Так и появилось прозвище Миша Два Процента — якобы потому, что он брал свой процент с каждой такой сделки. Впрочем, эта информация «всплыла» уже в то время, когда Михаил Касьянов стал премьером, что дает основания ей не доверять. Кроме того, дальше журналистских атак дело не пошло, а прокуратура апатично махнула рукой.
Влияние Касьянова расширялось и на сопредельные, смежные учреждения, в частности Внешэкономбанк СССР. Это абсурдное, но милое памяти название, но без принадлежности к СССР, по-прежнему носит структура, специализирующаяся на советских финансовых обязательствах. Именно оттуда в начале президентского правления Путина рекрутировались чиновники. Например, Владимир Чернухин, проработавший долгое время в ВЭБ СССР, 1 мая 2000 года был назначен замминистра финансов. Другой чиновник, Александр Житник, который руководил кредитным департаментом Внешэкономбанка в середине девяностых, в 2001 году занял пост главы Россельхозбанка, который имеет в своей базе весь огромный агропромышленный комплекс страны. Или вот Татьяна Трефилова с февраля 2001 года получила назначение в руководители Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству (ФСФО).
Касьянову не всегда удавалось ввести своих людей в правительство, так, попытки кооптировать в руководство Минфина на пост одного из замов министра этого ведомства своего протеже Олега Буклемишева встретили жесткий отпор со стороны питерского либерала Алексея Кудрина.
Владимир Путин на прямой линии 15 декабря 2011 года проговорился, что тогда еще «многие либерально настроенные и уважаемые в либеральных кругах члены правительства Российской Федерации, скажем, тот же Греф Герман Оскарович или упоминавшийся здесь другой в недавнем прошлом министр (Кудрин), приходили ко мне и говорили, требовали убрать Михаила Касьянова из правительства. И говорили: мы с этим жуликом работать не будем вместе — или он, или мы». Против нынешнего лидера либеральной оппозиции выступили два видных представителя финансового либерального блока в правительстве. Каламбур какой-то на первый взгляд. Но если мыслить шире и вспомнить, как Касьянова характеризовали в кремлевских кулуарах, то все становится на свои места.
Касьянов предельно чужд либеральным элитам и готов взаимодействовать только в формате: «Я — государство». То, что он говорит сейчас обратное, — это обида. Касьянов прежде всего монументальный функционер Госплана, да, любящий роскошь, как члены политбюро, развлекавшиеся за границей совершенно безумным катанием на дельфинах — был такой китч. Именно оттуда родом эти часы с ремешком из крокодиловой кожи, — из номенклатуры СССР.
А теперь о гангстерстве, то есть о «семье». Довольно серьезный скачок в карьере Миш-Миша, как его называли соратники, произошел, когда у премьерского руля встал Евгений Примаков, опытный «красный чиновник». В принципе не придерживающийся никакой идеологии, кроме государственной, Касьянов, опытный аппаратчик, выгодно выделялся на фоне Кудрина или Вьюгина. Поэтому назначение поддержал первый вице-премьер примаковского правительства Юрий Маслюков, увидевший в Касьянове, человеке-исполине, признаки государственного мышления. Касьянов должен был сохранить примаковский стиль.
«Семья» обратила внимание на умелого аппаратчика во время формирования правительства Сергея Степашина. Известно, что администрация президента настаивала сразу на двух кандидатурах — Николая Аксененко, боксера и члена КПСС с 1969 года, и Михаила Касьянова. Степашин, кое-как смирившись с кандидатурой Аксененко, упорно не хотел брать Михаила Касьянова. Только после разговора с Ельциным, известным своей бешеной и медвежьей манерой убеждать, ему пришлось ввести Касьянова в состав правительства. Касьянов быстро начал выстраивать собственный аппарат и в конце концов вытеснил Степашина с политической сцены.
Касьянов в ранге первого вице-премьера готовил свои острые блюда на внутренней политической кухне, пока премьер Путин занимался улаживанием вопроса по переходу власти. Старый Ельцин был спокоен. Именно это назначение считается частью соглашений между полуживым, но все еще мощным российским президентом с подполковником КГБ, перехватывающим президентские регалии: «семья», лишившаяся крестного отца, хотела сохранить аппаратное влияние, проводником которого должен был стать Касьянов. И стал. Считалось, что первые месяцы Путин был лишен возможности проводить даже собственные назначения, к примеру сделать генпрокурором Дмитрия Козака. С премьером у Путина складывались тоже своеобразные, подчеркнуто вежливые отношения, но до поры до времени.
«Работал ли он эффективно? Ну, первые год-полтора старался что-то делать. Вторые два года активность была нулевая. Я думаю, что он уже тогда думал о том, чтобы стать президентом, и боялся совершить какие-то неосторожные шаги, потому что работа во главе правительства Российской Федерации связана с постоянными угрозами для политической составляющей. Очень много нужно принимать конкретных решений. По сути, Михаил Михайлович уходил от этих решений, но тем не менее он доработал», — скажет в 2011 году Путин.
Но Путин мог видеть в назначении Михаила Михайловича главой правительства в 2001 году и плюсы. Касьянов хорошо знал госаппарат, умел им манипулировать. В формировании вертикали, а впоследствии и личной власти Путина была большая заслуга именно памятникообразного премьера, не выторговывающего ничего сверхъестественного для себя. В то же время он не был крутым политическим тяжеловесом, который мог бы конкурировать с президентской крутостью, то есть не был конкурентом. За спиной Касьянова не стояли корпорации и не горели языки пламени нефтяных месторождений, что было важно в войне с расколотой, но могущественной семибанкирщиной. Его страстью был — аппарат.
Для «семьи» Касьянов был попутчиком, но не «своим» человеком. В этом смысле он готов был присягнуть новому крестному отцу в лице Владимира Путина, что понимал и сам президент, и «семья», которая делала ставку на Касьянова из прагматичных соображений: исходя из невозможности в новой политической парадигме демонстрировать свое влияние. К тому же Путину требовалось время разгромить настоящих союзников «семьи», а из двух зол, как известно, выбирают меньшее… Так, в конфликте по поводу повышения пошлин на ввозимые в страну иномарки Касьянов в резкой форме противостоял члену «семьи», прощенному сейчас олигарху Олегу Дерипаске. Но в то же время, когда требовалось стянуть все силы для дела, премьер демонстрировал лояльность.
По мере того, как значимость Касьянова росла — из «технократа» его стали раскручивать в публичные политики, — премьер попадает в ловушку дьявола, Владислава Суркова. Первой ласточкой стали встревожившие Кремль данные ВЦИОМ, которые показали, что Михаил Касьянов пользуется наибольшим доверием избирателей. Удар не заставил себя долго ждать: в декабре 2002 года группа лиц, во главе с бывшим помощником Аслана Масхадова, объявила о намерении выдвинуть кандидатуру Касьянова на пост президента, подчеркнуто противопоставляя его Путину. Это, конечно, был забойный удар по монолитной фигуре премьера, по которой сразу побежали ниточки трещин. В том, что это подстава, не было никаких сомнений, а осуществлял ее, по всей видимости, демиург и новый первый царедворец Владислав Юрьевич Сурков.
