За день до выхода к своим, когда группа из последних сил еще отбивала на горящей высоте вражеские атаки, Дим и его друг Василий Перевозчиков были представлены к званию Героя Советского Союза. Однако вызванный на командный пункт Приморской армии гвардии старшина Вонлярский, вместо звезды Героя получил из рук представителя Ставки маршала Ворошилова орден Боевого Красного Знамени. Что-то, в высших инстанциях не сложилось, такое бывало часто. Тем не менее, вытянувшись во весь свой гренадерский рост, Дим четко произнес: «Служу Советскому Союзу» и получил из начальственной руки красную коробочку с наградой.
При ближайшем рассмотрении маршал оказался не таким, как на плакатах. Пожилой усталый человек, с глубокими морщинами на лице и набрякшими мешками под глазами.
А вечером, сидя в землянке с чадящей на столе артиллерийской гильзой от сорокапятки, Дим с Василием и еще с несколькими ребятами из взвода (тех тоже наградили), «обмывали» добытые кровью ордена. В емкий солдатский котелок, до краев наполненный водкой (ее почему-то выдали на весь списочный состав), опустили все награды, а потом пустили его по кругу.
– Да, а вкус совсем другой, – сделав последний глоток, извлек свою «Красную Звезду» пожилой десантник.
– Одно слово, орденская, – добавил кто-то, и все принялись закусывать.
Затем помянули погибших друзей и провалились в сон. Диму снилась Наталка, гуляющая с ним в цветущем яблоневом саду, над которым высоко в небе летели «юнкерсы». Как выяснилось впоследствии, Верховный был недоволен организацией операции, и распоряжение о награждении отличившихся по пониженному разряду исходило лично от него. Эту новость Дим воспринял философски. Что солдату высота – маршалу кочка.
А звезда? Что – звезда. Ну, пролетела мимо груди. Дай бог, чтобы так вражеская пуля пролетела.
Глава 5. Фронтовые будни
«…1944 год начался на Восточном фронте упорными атаками русских в середине января. Вначале русские были отброшены от Кировограда. 24 и 26 января они начали брать в клещи наши выступавшие дугой позиции западнее Черкасс, 30 января последовал удар по нашему выступу восточнее Кировограда. Оба наступления имели успех.
Группе армий «Центр» в основном удалось удержать свой фронт до конца марта.
В апреле на юге был потерян почти весь Крым (кроме Севастополя). Были форсированы Южный Буг, а также реки Прут и Серет в верхнем течении. Черновицы перешли в руки противника. Затем, после неудавшегося крупного наступлений русских в этом районе и после потери Севастополя, наступило затишье до августа…
Из мемуаров начальника Генштаба сухопутных сил Вермахта генерала Гудериана.
После боев за Тархан и награждения, узрев в Диме боевого командира, начальство предложило ему отбыть на ускоренные курсы пехотных офицеров.
– Нет, – последовал ответ. – Останусь жив, закончу военно-морское училище.
– Тогда как насчет того, чтобы ходить за линию фронта?
– А вот это по мне, – тут же согласился старшина. Он любил риск и свободу в принятии решений.
Далее последовал приказ, и Вонлярского перевели помкомвзводом в разведроту 83-й бригады морской пехоты.
Там он познакомился и сдружился с – Петей Морозовым и Жорой Дорофеевым.
Лихой краснофлотец из Одессы Морозов в свои неполные восемнадцать лет оборонял родной город и сражался в осажденном Севастополе. А после в составе десантного отряда Цезаря Кунникова отличился при высадке в Новороссийске.
Донской казак Дорофеев при почти двухметровом росте и весе в центнер отличался богатырской силой и до войны служил комендором на крейсере «Червона Украина». Том самом, который в мирные дни удостоил посещением сам «отец народов»
[24]. Но трагическая судьба корабля, затонувшего осенью 41-го, заставила Жору спешиться. Он принимал участие в Эльтингентском десанте, а чуть позже штурмовал гору Митридад в Керчи. Любимым развлечением казака было зажать в кулаке «лимонку»
[25] и спросить у кого-нибудь: «Угадай, шо в нем такое?»
Вся троица как нельзя лучше подходила друг другу, и их вместе стали посылать в тыл противника.
Первый поиск оказался неудачным. Благополучно миновав «нейтралку» в мертвенном свете изредка хлопающих в небе осветительных ракет, Вонлярский с друзьями оказались перед немецкими траншеями и поползли вдоль них, отыскивая добычу.
Вскоре на некотором удалении от них разведчики услышали тихий разговор, а когда подобрались ближе, обнаружили окоп боевого охранения. Судя по всему, там подкреплялись (доносило запах чего-то вкусного, и периодически звякала ложка).
– Берем – тихо прошипел Дим, вслед за чем потянул из голенища сапога кортик.
В следующее мгновение они скользнули вниз, и Жора кулаком вбил каску в плечи наклонившемуся над котелком фашисту, старшина заколол второго, а Дорофеев подмял под себя и саданул ребром ладони по горлу третьему.
Потом они вбили тому в рот заранее приготовленную портянку, связали и, захлестнув на ногах петлю шкерта
[26], огляделись.
Кругом все было без изменений. Немецкие окопы насторожено молчали, с неба стал моросить дождь, где-то пиликала гармошка. Обыскав пленного фельдфебеля и убитых, разведчики забрали у них «зольдбухи»
[27] и другое, вслед за чем, перевалив «языка» через бруствер, потащили его в сторону своих позиций.
– Тяжелый, хряк, – сопел ползущий впереди, с зажатым в кулаке шкертом Жора.
Когда миновав «нейтралку», сладковато пахнущую трупами и горелым железом, поисковая группа приблизилась к своим окопам, далеко позади раздались крики «Алярм!», в небо унеслась серия ракет, и со стороны немцев заработали сразу несколько пулеметов. Огненные трассы рубили воздух вокруг, а потом в дело вступили минометы.
Сбросив в попавшуюся воронку «языка», группа ввалилась следом и, переждав огневой налет, поползла дальше. Когда до своей траншеи остались считанные метры, раздалось тревожное «Стой! Стрелять буду!», одновременно с чем лязгнул винтовочный затвор, загоняя патрон в патронник.
– Свои, братишки, принимай немца, – громко прошептал Дим, и им навстречу метнулись две тени.
В следующий момент со стороны немцев с шуршанием прилетела мина, неподалеку всплеснул ослепительный взрыв, и все кубарем скатились в траншею.
– Ну что, все живы? – блеснул зубами из-под каски один из встречавших.
– Да вроде все, – ответил Дим, вытирая мокрое лицо рукавом маскхалата.
– Хрен там, – харкнул в сторону Дорофеев. – Вон, смотрите.
