– Тэ-кс, понял, – разобравшись, хмыкнул бывший комендор. – Они навинчивают вот сюда, – ткнул пальцем в венчики, – один или два дополнительных заряда.
– Умные гады, – икнул Морозов. – Надо будет прихватить несколько штучек.
А чуть позже со стороны села к ним на мотоцикле подкатил лейтенант в черном комбинезоне.
– Комбат приглашает на чай, славяне, – хлопнул по горлу крагой, – ждем. И рванул обратно.
Дело было в том, что по завершению танковой атаки один Т-34 с пятью звездами на стволе подвернул к батарее, из него выбрался коренастый майор и бросился жать морякам руки.
– Здорово вы их, ребята, и, главное, вовремя! Я доложу своему командованию.
Спустя полчаса, умывшись у колодца и приведя себя в относительный порядок, разведчики вместе с майором, его начальником штаба, югославским командиром и еще двумя офицерами сидели в одной из уцелевших хат и пили ром, закусывая его трофейной снедью.
– Так, хлопцы, наш комполка просил ваши фамилии и номер части, – после очередного тоста развернул на столе блокнот начштаба.
Дим назвал, капитан аккуратно записал, а затем поинтересовался фамилиями погибших.
– Таковых нет, – пожал плечами старшина. – Вся группа в наличии.
– ?!
– Ну да, – видя недоумение танкистов, сказал он. – Мы из бригадной разведки морской пехоты.
– Во! Видишь, Бугров, – обратился, дымя сигаретой, комбат к сидевшему рядом офицеру с обгоревшим лицом. – Три человека захватили батарею и сами вели бой. А ты у меня вчера всей ротой еле раздолбал четырех «тигров».
– Но ведь раздолбал, – обиделся старший лейтенант. – Такие махины!
– Ладно, давайте по последней и спать, – ткнул окурок в блюдце майор, после чего обратился с тостом к молчаливому югославу:
– Ну, друже, за боевое содружество!
Ранним утром, когда забрезжил рассвет и экипажи во дворах стали прогревать моторы танков, разведчики на выделенной им повозке, в которой покоился ящик с приглянувшимися Жоре гранатами и трофейный пулемет, двинулись на северо-запад. По сведениям начштаба, где-то там была их морская бригада.
– Но, братишка, – чмокал губами на мохнатого першерона
[50] сидевший впереди Петька, а Дим с Жорой уютно устроились сзади на охапке сена. С неба сеялся мелкий снежок, где-то далеко впереди погромыхивало.
После взятия Опатоваца завязалось сражение вокруг другого опорного узла противника – у города Вуковар.
Сначала к нему подошли корабли артиллерийской поддержки, а за ним восемь бронекатеров, имея на борту передовой отряд в количестве трехсот моряков из 305-го батальона под командованием майора Мартынова.
Место высадки, как и раньше у Опатоваца, военные стратеги выбрали безо всякой разведки. В результате перед десантниками одна за другой возникали довольно глубокие протоки, которые форсировали по грудь в ледяной воде, таща на себя оружие и боеприпасы.
В это же время войсковая группа советских войск и югославов, призванная ударить по Вуковару с юго-запада, а потом соединиться с десантом, встретила ожесточенное сопротивление врага и увязла в позиционных схватках. Как результат, наступление замедлилось на протяжении всего семидесятикилометрового фронта от Дуная до реки Сава.
Из-за этой роковой задержки моряки, которые имели задачу дезорганизовать оборону противника на его приречном фланге, надолго остались одни перед многократно превосходящими их силами вермахта. В самом начале боя штурмовая группа, в которой находился и Дим с побратимами, вклинилась во вражескую оборону, уничтожив несколько огневых точек. Однако проявился с бронированным колпаком дот, который отсек пулеметами основной отряд, и тот вынужден был залечь, неся потери.
– Жорка, прикрой! – обернулся к Дорофееву Дим, и, зажав в зубах ленты бескозырки, они с Петькой поползли к доту. У каждого были с собой по две усиленных немецких гранаты.
Первую, чуть приподнявшись за убитым фрицем, Морозов точно метнул в изрыгающую огонь амбразуру, а когда грохнул взрыв, свернувший набок колпак, и из дыма в траншею выкатились несколько оставшиеся в живых немцев, Дим швырнул туда вторую, которая разнесла всех в клочья. За спиной грянуло дружное «Ура!» – морпехи ринулись в атаку.
Оседлав важный узел шоссейных и железнодорожных путей у города и захватив трехкилометровый плацдарм по фронту на почти такую же глубину, десантники заняли оборону в ожидании подхода главных сил с юго-запада, в обхват уже отрезанного ими от побережья Вуковара.
Но ни старшина Вонлярский с друзьями, ни их новый командир взвода младший лейтенант Ищенко, да и сам майор Мартынов не знали, что гитлеровские войска, отразив все атаки наших сил на направлении главного удара, уже создали для ликвидации десанта крупную войсковую группировку.
К вечеру на небольшой отряд двинулась целая армада – более семи тысяч немецких и венгерских пехотинцев при поддержке шестидесяти танков и самоходной артиллерии. И что было толку взывать по рации к командованию бригады. То само в бессильной ярости тихо материло вышестоящих «кутузовых», нарушивших основное правило высадки десанта: не может его отдаленность от фронта, превышать глубину задачи первого дня, наступающих навстречу основных сил.
В результате окруженному почти со всех сторон отряду, оставалось только сражаться и героически погибнуть. Почти двое суток отражая непрерывные атаки, десант героически держался. Танки пропускали через себя, швыряя в корму гранаты, а пехоту отсекали огнем пулеметов и автоматов. В один из коротких перерывов на связь вышел сам командующий Дунайской флотилией адмирал Горшков, с вопросом «Как обстановка?».
– Отстучи, принимаем танковый парад, – бросил радисту комбат. И выругался матом.
К исходу третьих суток удерживать позиции было почти некому и нечем. Списочного состава одна треть, боеприпасы на нуле и множество раненых.
Тогда возглавивший разведвзвод после гибели Мищенко старшина Вонлярский принял под командование остатки штурмовой группы и ночью по приказу Мартынова пробил узкий коридор. По нему все, кто остался жив, вышли к реке, где их погрузили на бронекатера и доставили в расположение бригады.
После трагически завершившегося десанта на Вуковар моряки хоронили своих погибших товарищей и каменели лицами. Только в одну братскую могилу, вырытую на центральной площади городка Паланка, положили более сорока человек – тех, которых удалось вынести с поля боя.
Особенно горевали над телом батальонного юнги Вани Коника – храброго мальчишки, любимца всей бригады. В соединение он попал в 43-м, сбежав из детского дома, и мстил врагу за погибших родителей и сестру с братишкой.
Из оставшихся в живых наиболее отличившиеся из 305-го батальона были представлены к различным боевым наградам. Золотую Звезду Героя получили комбат Мартынов, помначштаба Сысоев, командир роты Лариков и командир взвода автоматчиков Мочалин. Ордена Ленина удостоился замполит Дубров. Просверлил на своем мундире дырку для «Красного Знамени» и начальник штаба Чалый. Старшине Вонлярскому вручили второй орден «Отечественной войны», а вот Петру и Жоре ничего не досталось.
