– Эй, дядя, ты где это взял? – цапнул за локоть Вася Никулин одного, пробегавшего с туго набитым мешком на горбу и свиным окороком подмышкой.
– Там, внизу, – кивнул тот на угол, из-за которого выскочил. – Пусти, черт! Мне батарейцев кормить, с утра не жрамши!
– Корми-корми, – переглянулись моряки и загремели сапогами к желанному месту.
За углом, в конце бетонного коридора виднелась приоткрытая дверь, за которой вниз вели ступени. Подсвечивая себе фонариками, десантники спустились в морозную сырость подземелья и открыли рты. Такого им видеть не приходилось.
Во мраке, под сводчатым потолком, справа терялся вдали длинный ряд громадных бочек, слева, на крючьях висели говяжьи туши и окорока, а за ними, на стеллажах, высились штабеля ящиков, мешков и коробок.
– Пещера Алладина, – присвистнул Коля Алексашин.
За одной из бочек рядом что-то зашуршало, Вася Перевозчиков скользнул туда и выволок на свет дрожащего человека.
– Ты кто? – шагнул к нему Дим. – Говори, быстро!
Судя по виду, то был венгерский солдат, перепуганный и щуплый.
– Гитлер капут, – пискнул он, цокая зубами.
Пленного обыскали, оружия при нем не нашлось и, приказав сидеть тихо, занялись обследованием подвала.
Для начала подошли к бочкам, на которых имелись краны, Леша Чхеидзе присел перед одной, нацедил немного в горсть и попробовал.
– Ну как? – сгрудились вокруг ребята.
– Пачти наша «Хванчкара», – расплылся в улыбке тот. И восхищенно зацокал: – Я так думаю!
– А вдруг вино отравлено? – сказал кто-то из моряков, после чего Малахов быстро притащил к бочке мадьяра.
– Шнапс тринкен, – щелкнул себя по горлу. – Шнеллер!
Солдат мелко закивал, упал рядом с Чхеизде на колени и стал хлебать прямо из крана.
– Токай, – сказал через минуту, глядя снизу вверх и утирая губы. – Рэндбэн ванн.
После чего выставил вперед большой палец.
– Так, братва, ищи емкость! – оживился Дим, а Петька добавил: – И затаривайся продуктами!
Освободив несколько мешков из-под риса, парни набили их окороками, связками копченой колбасы и различными банками, а в карманы насовали сигарет и плитки шоколада.
Малахов же с Чхеидзе наполнили обнаруженные в подвале два армейских термоса душистым токаем.
– Теперь двигаем назад, – взглянул на часы Вонлярский. И все потопали обратно.
Подойдя к ступеням, обнаружили у них тело лежащего навзничь венгра.
– Отравленное пил, хад, – сдвинул на затылок бескозырку Петька, а все с сожалением посмотрели на Чхеидзе.
Тот нахмурился, затем нагнулся к солдату и потормошил – вояка зачмокал губами и перевернулся на бок.
– Пьяный вумат, – блеснул зубами сын гор со знанием дела.
Когда, сопя, моряки поднялись наверх, Никулин плотно прикрыл дверь, а после, порывшись в кармане, достал кусок мела. «Осторожно, мины!» – крупно накарябал на ней, что разведчики восприняли с одобрением.
Чуть позже, разведя в чугунной печке каземата огонь, взвод поужинал «чем бог послал», и вскоре его стены огласились богатырским храпом.
Глава 11. Две экскурсии
«…Войска 2-го Украинского фронта при содействии войск 3-го Украинского фронта, после полуторамесячной осады и упорных боёв в трудных условиях большого города, 13 февраля завершили разгром окружённой группировки противника в Будапеште и тем самым полностью овладели столицей Венгрии городом Будапешт – стратегически важным узлом обороны немцев на путях к Вене.
В ходе боёв в городе Будапешт войска 2-го Украинского фронта взяли в плен более 110.000 солдат и офицеров противника во главе с немецким командующим
Будапештской группой войск генерал-полковником Пфеффер – Видьденбрухом и его штабом, а также захватили следующие трофеи: самолетов – 15, танков и самоходных орудий – 269, орудий – 1.257, миномётов – 476, пулемётов – 1.431, бронемашин и бронетранспортёров – 83, автомашин – 5.153, мотоциклов – 1.326, повозок с военными грузами – 3.925, паровозов – 194, железнодорожных вагонов – 9.475, складов с боеприпасами, вооружением и продовольствием – 46. Уничтожено более 49.000 солдат и офицеров противника…»
Из оперативной сводки Совинформбюро от 13 февраля 1945 года.
На следующий день после взятия венгерской столицы, Дим вместе Петькой получили приказ доставить командиру 144 батальона морской пехоты капитан-лейтенанту Быстрову, рацию.
Батальон в числе других подразделений штурмовал Королевский дворец, рацию разбило осколком, и капитан-лейтенант прислал связного за новой.
Связным был шестнадцатилетний юнга Юра Коротков, вместе с которым, получив средство связи с запасными батареями, разведчики тут же двинулись в путь. А чтобы зря не бить ноги, таща тяжелую «бандуру», решили обзавестись транспортом. Благо кругом его было навалом. Битого и совсем целого.
Выйдя из штаба, который обосновался в цехах кондитерской фабрики, они прошли на ближайшую улицу и в мешанине брошенных у домов автомобилей нашли подходящий. Это был открытый связной «кюбельваген» с поникшим на руль убитым унтером.
Выбросив окостеневший труп, Дим уселся за руль (Петька рядом, а Юра с рацией позади) и включил зажигание. Мотор дважды чихнул, а потом ровно заработал.
– Так, Юрок, показывай куда! – врубил скорость старшина, и «кюбель» тронулся вперед, объезжая мертвую лошадь с повозкой.
Весь город лежал в развалинах, по еще чадящим дымом улицам гнали колонны пленных, на окраинах еще слышалась далекая стрельба и редкие взрывы.
Спустя полчаса автомобиль въехал с севера в громадный парк: с посеченными осколками вековыми деревьями, перепаханный танками, с раздавленными орудиями и взорванными огневыми точками. Автомобиль миновал траншеи с остатками проволочных заграждений и оказался на обширной площади перед дворцом.
– Вот это да! – заглушив мотор, обглядел уходящий в небо архитектурный комплекс Дим, а Петька восхищенно присвистнул.
– Да, не хило жил их король, – сказал он, выбираясь из машины. – Юрка, давай рацию и веди, щас поглядим эти покои.
Дворец впечатлял помпезностью и размерами. Обнесенный частично разрушенной кованой оградой, он был выстроен в стиле барокко и высился над Дунаем, простираясь на несколько сотен метров. Крепостные стены и башни относились к средневековью и пережили не одно нашествие.
Миновав перепаханную снарядами площадь, где среди баррикад и укреплений валялись тела защитников, среди которых было немало эсэсовцев, моряки вошли в один из проломов и оказались во дворе, носившем следы жестокого штурма. Тут и там стояли обгоревшие бронетранспортеры, все было изрыто воронками и завалено трупами, а в центре, словно катафалк, высился грузовик, набитый замерзшими немецкими ранеными.
