Данную новость бойцы восприняли без особого энтузиазма.
Аллергия на сухопутную бронетехнику у них проистекала из опыта личного общения с самоходками САУ-76. В силу какой-то особой невезучести «саушки» подбивали чаще других, при этом доставалось и следующему на них десанту.
Встреча сторон состоялась в буйно зеленеющем лесном массиве, который примыкал к шоссе, где расположилось одно из танковых соединений гвардейской армии.
Десантники подвезли на студебеккерах.
Первое, что они увидели на опушке – несколько замаскированных лапником бронированных машин, у одной из которых в кругу парней в темно-синих комбинезонах наяривала гармошка.
Танк танкетку полюбил,
В лес ее гулять водил,
От такого романа
Вся роща переломана..!
– лихо выдавал гармонист, а вся компания дружно гоготала.
При появлении первого грузовика все дружно повернули головы к колонне, а певец еще больше проникся и выдал:
Столько пыла и огня
Было в их наружности,
Не осталось даже пня
На десять верст в окружности!
– Во, морпехов привезли! – заорал молоденький танкист. – А где ваши коробки, братва, че, все перетопили?!
– Утри сопли, пацан! – пробасили из кузова. – Сам ты коробка!
Далее колонна встала, последовала команда «К машинам!».
Весельчаки тут же испарились, десант выстроили, затем появилось начальство, и два полковника (сухопутный и морской) пожали друг другу руки.
Чуть позже состоялось распределение батальонов и рот по танковым подразделениям, а также более тесное знакомство.
– Старший лейтенант Марков, – ответил на приветствие Вонлярского, подведшего пятерых своих разведчиков к указанной им машине, стоявший у нее низкорослый крепыш со шрамами на лице и в кожаной тужурке. На башне танка значился намалеванный белилами номер «213», а на стволе орудия лучились пять звездочек.
Из открытых люков тут же возникли две головы в шлемофонах и оттуда выбрались еще два танкиста.
Чуть позже представители двух видов сил, усевшись на траве подле машины, дымили сигаретами и махрой которыми угостили друг друга.
– Давно на войне? – оценивающе оглядел старший лейтенант Дима.
– С осени 41-го. А ты?
– Я с июля. Первый бой принял под Киевом. Этот конь у меня, – хлопнул рукой по траку, – третий по счету.
– Выходит везунец, – прикусил травинку Дим.
– А это у тебя для форсу? – продолжил Марков, кивнув на торчащую из голенища сапога Дима блестящую рукоятку.
– Вроде того, – извлек старшина кортик и ловко подбросил на ладони. – Я им приколол пяток фрицев. В поиске.
– Так вы разведчики? – высоко поднял брови старший лейтенант. – Так бы сразу и сказали.
Затем Марков (он был командир роты) вынул из планшета карту, развернул ее на траве и рассказал Диму с десантниками все, что касалось марша.
– Ну а как развернемся для атаки, держитесь крепче за броню, – улыбнулся железными зубами. – Подобьют, сразу сигайте с танка.
– Чего-чего, а сигать мы умеем, – пробубнил Сашка Вишневский. Быть подбитыми им не улыбалось.
К утопающей в цветущих садах окраине Брно, соединение подошло утром и тут же развернулось в боевые порядки.
Затем в ларингофонах послышалось «Вперед!», вслед за чем бронированная армада, лязгая траками, тронулась с места. Навстречу из садов тут же блеснули яркие вспышки.
Танк Маркова сразу же набрал ход и, умело маневрируя, понесся к центру обороны.
Далее последовала короткая остановка – выстрел. Новый рывок – выстрел, а потом справа ухнул взрыв, и одного из моряков снесло на землю. Остальные, прижимаясь к броне, вели огонь на ходу, ориентируясь по вспышкам. На их глазах вырвавшаяся вперед «тридцатьчетверка» вспыхнула факелом, и с нее посыпался горящий десант, который тут же расстреляли бьющие в упор пулеметы. Спустя еще несколько минут, снеся встречные деревья, танк Маркова взлетел на бруствер траншеи, где, крутнувшись, раздавил ДЗОТ
[70], а Дим с ребятами, метнув в стороны по гранате, обрушились вниз. Там закипела боевая работа.
Нескольких оглушенных фрицев старшина срезал из пулемета, после чего Сашка с Петькой швырнули за угол по «лимонке», и моряки вломились в ответвление. Там был дворик минометного расчета с разметанными на земле телами и пытающимся отползти в сторону офицером с перебитыми ногами.
Между тем через бруствер впереди перевалили еще две «тридцатьчетверки», а когда парни вместе с другими десантниками, очистив траншею, выскочили оттуда, бой из садов переместился к городской окраине…
Сняв с ног сапоги с перепревшими портянками и привалившись спинами к прогретому солнцем цоколю древней ратуши, Дим с Петькой и еще несколько ребят, остывали после боя и созерцали раскинувшийся перед ними город.
За время сражения, неоднократно подвергаясь атакам с земли и воздуха, он был изрядно разрушен и дымил пожарами. Но жизнь продолжалась. Из подвалов и бомбоубежищ появились тысячи жителей со скарбом, по центральным улицам шли наша техника, маршевые колонны и обозы.
– Ты смотри, конница! – широко раскрыл глаза Сашка Вишневский.
По брусчатке расположенной неподалеку площади двигался целый полк.
Впереди, под развернутым знаменем, группа командиров на рослых жеребцах, а за ними по пять в ряд в полной казачьей форме и при шашках плотная масса кавалеристов. О том, что в штурме Брно участвовало конно-механизированное соединение генерала Плиева, разведчики слышали, но казаков видели впервые.
Когда же колонна заполнила практически всю площадь, над ней родилась песня:
Ты ждёшь, Лизавета,
От друга привета.
Ты не спишь до рассвета,
Всё грустишь обо мне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне!
– взлетел к высокому небу звонкий молодой голос.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне!
– дружно поддержали его еще сотни, и у моряков пошли мурашки по коже.
– Здорово, – прочувствовано сказал кто-то из парней, а остальные, открыв рты, вникали.
– Эх, сейчас бы Жору сюда, – наклонился к Диму Петро. – Вот бы порадовался.
– Ничего, главное, что он живой, – тихо отозвался тот, продолжая слушать.
– Неужели доживем, а, ребята? – утер повлажневшие глаза рукавом Вася Никулин.
– Обязательно доживем, Васек! – встал и шлепнул на голову бескозырку Дим. – Все. Хватит припухать. Айда искать штаб бригады.
