– Добре, – кивнула бабка, после чего угостила Дима только что сваренными варениками с черешней.
После этого работа «экспедитором» продолжилась.
А поскольку в следующих ночных вояжах подлежащих экспроприации больше не попадалось, бывший разведчик решил изменить тактику.
Он стал посещать городской базар с барахолкой, выискивая барыг и спекулянтов. Определить тех не составило большого труда. Если обедневший послевоенный люд продавал последнее и покупал крохи, эти делали все с размахом. У мордастых мужиков, благообразных старичков и разбитных молодиц с бегающими глазами, можно было купить или обменять многое, но только себе в убыток. Немногочисленные стражи порядка к ним не касались и, отворачивая головы, проходили мимо.
Одни из «коммерсантов» были местными, и Дим тут же исключал их из своих планов, а другие приезжими, из ближайших местечек и сел, которых вокруг Бердянска хватало.
В течение лета в поездах местного направления и на пустынных шляхах старшина провел еще несколько успешных операций, а затем пришлось сматываться в просторы Таврии.
Тем вечером, когда он вернулся из кинотеатра на Приморской площади, где шла довоенная комедия «Веселые ребята», хозяйка сообщила, что к ней заходил местный участковый и расспрашивал о постояльце.
– И что вы ему сказали? – внешне безразлично поинтересовался Дим.
– Тилькы тэ, шо ты живэшь у мэнэ и справно сплачуешь за кимнату.
– А он?
– Просыв зайты до нього на участок, колы будэш вдома.
– Обязательно зайду, – сказал Дим. – А пока пойду отдыхать. Доброй ночи.
Когда сквозь облака проглянул серп месяца и хутор уснул, одетый по-дорожному Дим тихо вышел из пристройки и прислушался. В остывающем воздухе скрипели сверчки, со стороны оврага доносило хор лягушек.
– Прощевай, тетка Одарка, – кивнул Дим в сторону темных окошек хаты и, вскинув на плечо вещмешок, пошагал через зады усадьбы к темнеющей на фоне неба посадке.
Спустя сутки он приехал поездом в Херсон, где занялся поиском жилья в пригороде. При наличии дензнаков особого труда это не составляло, и уже к вечеру он снял хибарку на берегу Днепра у одного из местных рыбаков, занимавшегося ловом тарани и леща на своей шаланде в лимане. В этом месте он был необычайно широк и полноводен, имел выход к морю и веселил глаз живописными пейзажами.
После провинциального Бердянска город впечатлял своими размерами и многолюдьем. Он еще носил многочисленные следы войны, но уже активно восстанавливался. Работал порт, заводы и фабрики, из других краев все еще возвращались разбросанные лихолетьем жители.
Обосновавшись на новом месте, Дим тут же занялся изучением объекта своих будущих действий, знакомясь с городом и его окрестностями. Для начала он побывал в порту, на вокзале и местных рынках с барахолками (последних здесь было намного больше), а потом стал знакомиться с ними более детально.
В один из таких дней, когда после полудня Дим возвращался домой, прикупив зелени и продуктов, в старом парке он услышал возбужденные голоса – мужской и женский.
А когда подошел ближе, увидел, как парень, примерно его лет, хлещет ладонью по лицу сидящую на скамейке девушку. Та активно оборонялась, царапаясь и кусаясь, но силы были явно неравные.
Шмякнув бумажный пакет в траву, Дим тут же вмешался и, уцепив наглеца спереди за ворот, а сзади за штаны, перебросил его через скамейку в кусты, где тот с треском приземлился.
Через секунду малый выскочил оттуда с зажатой в кулаке бритвой, хрипя «Попишу, падла!», но в следующий миг его запястье попало в стальной зажим, а голова дернулась от сильнейшего удара.
– Отдохни, – вывернул из безвольной руки бритву Дим, после чего оттолкнул парня, и тот свалился наземь.
– За что он тебя? – обратился к девушке, кивнув на бесчувственное тело.
В ответ та вскочила со скамейки и с криком «Так тебе и надо, козел!» пнула носком туфельки валяющегося хулигана.
– Ну-ну, – успокоил незнакомку Дим. – Зачем столько эмоций?
– Так он же кот, – сказала та непонятное, кривя губы и поправляя разорванное на плече платье.
– Ладно, – взял с травы свой пакет старшина. – Я живу тут рядом. Если хочешь, можешь зайти и привести себя в порядок.
Потом они шли рядом по тропе, и Дим украдкой рассматривал Риту (так звали девушку). Она была стройной, южного типа и довольно миловидная.
– А вот и моя обитель – открыл скрипучую калитку хозяин. – Прошу любить и жаловать.
– Небогато живешь, – сказала Рита, когда, миновав небольшой, заросший полынью дворик, они вошли внутрь хибары.
– Мне хватает, – ответил Дим. – Вон там рукомойник и полотенце, – показал рукой за перегородку, – а иголку с ниткой я тебе сейчас организую.
Пока гостья приводила себя в порядок, он прихватил ведро и спустился к реке за водой, а вернувшись, обнаружил Риту сидящей обнаженной на кровати.
– Иди ко мне, – блеснули черные глаза, и случилось то, что должно было случиться.
Когда пыл страсти спал и они лежали рядом, глядя в потолок, Дим спросил, кто такой «кот», и девушка звонко рассмеялась.
– Так ты не из блатных? – погладила наколки у парня на груди. – А я думала из них. Выходит, ошиблась. А кот – это сутенер. Теперь понял?
– Понял, – нахмурился Дим. – Так ты…
– Да, – последовал ответ. – И нас у него еще трое.
– А за что он тебе бил?
– Не хотела работать, как Светка. Ей Жмур порезал лицо. Уже неделю лежит в больнице.
– Не знал, – скрипнул зубами Дим. – Иначе свернул бы тому Жмуру шею.
– То же он грозился проделать и со мной, жестокий гад, – сжала кулачки Рита.
Внезапно у Дима возникла мысль, и он приподнялся на локте.
– Слушай, а где живет эта тварь? Которая любит резать девушек.
– Зачем это тебе? – насторожилась Рита. – С ним лучше не связываться.
– Я просто хочу помочь, – пожал плечами Дим. – Иначе он так просто не отстанет.
На некоторое время в комнате возникла тишина, нарушаемая зуденьем мухи, а потом девушка прошептала:
– Улица Гоголя дом три, квартира четыре.
– Ну, вот и ладненько, – обнял ее Дим, после чего пара снова занялась любовью.
Когда он проснулся, за окном розовел рассвет и чирикали воробьи. Риты не было.
– Как пришла, так и ушла, – зевнул старшина, чувствуя приятную истому в теле.
За квартирой «кота» он следил двое суток. Тот жил один, спал до полудня, а после отправлялся в город. Возвращался ближе к утру, насвистывая «Мурку».
На третью ночь Жмур пришел раньше. Дождавшись, когда в окнах дома погас свет, Дим поднялся на второй этаж, остановился у нужной двери.
