Им, уезжая за границу, Петр I оставил и последствия своих «азовских потех».
Как мы уже говорили, за взятие Азова были награждены в основном любимцы Петра, преимущественно иностранцы из ближайшего окружения, а стрельцов частично оставили в Азове или передвинули на южную и западную границы.
Петр I обошелся со стрелецкими полками, как обыкновенно обходятся малые дети с нелюбимыми игрушками: забросил подальше с глаз и позабыл о них.
Стрельцы в пограничных городах терпели недостаток в продовольствии и обнищали до того, что вынуждены были просить милостыню по деревням. Кроме того, в Москве, в стрелецких слободах, оставались их семьи – жены и дети. На исходе был второй год такой службы, а конца разлуке не предвиделось.
В марте 1698 года из стрелецких полков, расположенных близ польской границы, в Москву отправили депутацию из 175 стрельцов.
Им ответили в Москве, чтобы они не бунтовали, а возвращались в полки.
Ситуацией этой решила воспользоваться царевна Софья.
И.Е. Репин. Царевна Софья в Новодевичьем монастыре. 1879 г.
«Теперь вам худо, а впредь будет еще хуже! – писала она стрельцам из Новодевичьего монастыря. – Ступайте к Москве, чего вы стали? Про государя ничего не слышно».
В воззвании Софьи призыв к новому бунту был сформулирован еще более прямо:
«Вам бы быть в Москве всем четырем полкам, и стать под Девичьим монастырем табором и бить челом мне, идти к Москве против прежнего на державство… А кто бы не стал пускать с людьми своими или с солдаты, и вам бы чинить с ними бой».
Скоро четыре взбунтовавшихся стрелецких полка двинулись к Москве. Навстречу им выступили из Москвы войска под начальством боярина Шеина и генерала Гордона. Они встретили стрельцов у Ново-Иерусалимского Воскресенского монастыря на берегу реки Истры.
После подавления мятежа начался розыск.
К возвращению Петра I из заграничного путешествия розыск был завершен.
Сто тридцать стрельцов повесили, около двух тысяч – разослали по разным городам и монастырям.
«На далеком Западе слабели последние связи Петра с традиционным московским бытом, – отметил С.Ф. Платонов. – Стрелецкий бунт порвал их совсем. Родина провожала Петра в его путешествие ропотом неодобрения, а встретила его возвращение прямым восстанием».
Тот план преобразований, которые Петр I собирался произвести в стране, был в своей основе удручающе прост. Решено было все старое заменить новым, причем сделать это так, словно в России вообще ничего раньше не было.
Осуществить такой план затруднительно, но для Петра I не существовало невозможного.
Вернувшись в Москву, Петр I прямым ходом – вот она европейская культура! – проехал в Немецкую слободу к полюбовнице.
Здесь Петр I узнал неприятную новость.
Оказывается, приказ о насильственном пострижении в монашество его жены Евдокии (Лопухиной) все еще не выполнен!
Петр вызвал Евдокию в дом почтмейстера Винуса и беседовал с нею несколько часов.
– Почему, – кричал он, топая на нее ногами, – повеления не исполнила? Как смела ослушаться, когда я приказывал отойти в монастырь, и кто тебя научил противиться? Кто тебя удерживал?
Когда царица начала оправдываться, что на ее попечении находится маленький сын, царевич Алексей, что она не знает, на кого ребенка оставить, сестра Петра Наталья вырвала Алексея из ее рук и увезла в своей карете в Преображенское.
Объяснений Петр потребовал и от патриарха.
Патриарх Адриан начал сбивчиво объяснять, что насильственное пострижение царицы во время отсутствия в Москве царя могло вызвать нехорошие толки… Дело кончилось тем, что арестовали одного архимандрита и четырех попов. Все они были допрошены, но казнить их Петр из-за недостатка времени не стал.
Дожидаясь объяснений патриарха, Петр уже приказал свозить в Преображенское оставшихся в живых после недавнего розыска стрельцов и теперь целыми днями пропадал в Преображенском. Там, возле потешного Пресбурга, было устроено четырнадцать пыточных застенков.
Новый стрелецкий розыск, поразивший современников беспредельной жестокостью, Петр I начал 17 сентября в день именин Софьи.
По свидетельству современников, все Преображенское с его потешным Пресбургом превратилось тогда в страшное пространство Преображенского приказа, где лилась кровь, и воздух наполнился криками безвинных людей, преданных лютым пыткам. Ежедневно здесь курилось до 30 костров с угольями для поджаривания стрельцов. Сам царь с видимым удовольствием присутствовал на этой похожей на жутковатую мистерию пытке.
Пытаясь умилостивить царя, патриарх Адриан явился к нему с иконой «печаловать» о казнимых.
– К чему эта икона? – закричал Петр, увидев патриарха. – Разве твое дело приходить сюда? Убирайся скорее и поставь икону на свое место. Быть может, я побольше тебя почитаю Бога и Пресвятую Его Матерь, но мой долг – казнить злодеев, умышлявших против общего блага!
23 сентября наконец-то устроены были на европейский лад семейные дела Петра I. Жену его, царицу Евдокию, увезли в Суздальский Покровский девичий монастырь и там насильно постригли в монахини под именем Елена…
Надо сказать, что за приготовлениями к стрелецкому розыску Петр I «позабыл», что и в монастыре надо бы устроить жену.
Евдокия единственная из русских цариц, которая не получила при пострижении в монастырь прислугу, которой не было назначено никакого содержания…
«Покамест жива, пожалуйста, поите, да кормите, да одевайте нищую», – писала она жене брата.
Еще большие мучения, чем нищета и голод, доставляла Евдокии разлука с сыном. Поразительно, но и, проходя через мучения, которым без всякой вины подверг ее муж, она не озлобляется на него.
«Долго ли мне так жить, что ево, государя, не слышу и не вижу, ни сына моего, – напишет Евдокия боярину Стрешневу в 1705 году. – Уже моему бедствию пятый год, а от нево, государя, милости нет. Пожалуй, Тихон Никитич, побей челом, чтоб мне про ево государево здоровье слышать и сына нашего такожде слышати, пожалуй и о сродниках моих попроси, чтобы мне с ними видеться. Яви ко мне бедной милость свою, побей челом ему государю, чтобы меня пожаловал жить, а я на милость твою надеюся, учини милостиво, а мне ни чем тебе воздать, так тебе Бог заплатит»…
Но это попутное замечание…
30 сентября состоялась первая массовая казнь стрельцов.
Пятерым стрельцам Петр I лично отрубил головы еще в Преображенском, а остальных повезли из Преображенского к Покровским воротам на телегах, с зажженными свечами в руках.
Здесь им был зачитан петровский указ.
