Петр не знал, что в дальнейшем России за этот брак придется доплатить еще и десятью годами бироновщины…
3
Не принес счастья этот брак и Анне Иоанновне…
Когда в январе закончились, растянувшиеся на два месяца, свадебные торжества и молодым дозволили отбыть в Митаву, они смогли проехать всего сорок верст.
9 января юный герцог умер на мызе Дудергоф в сорока верстах от Петербурга. Считается, что он не рассчитал сил в петербургских баталиях с Бахусом…
Заливаясь слезами, семнадцатилетняя вдова вернулась к матери, но Петр I потребовал, чтобы она ехала в Митаву и жила там, окружив себя немцами.
«Государыня моя тетушка и матушка, царица Екатерина Алексеевна! – писала юная вдова из Митавы. – Сего числа приехал сюда из Петербурга посланный человек, а письма ко мне от государыни моей матушки не привез никакого… Прошу, матушка моя, на меня не прогневаться, что я Ваше Величество утруждаю моими письмами. Ей, ей, матушка моя, дорогая тетушка! кроме Бога и дядюшки и тебя, свет мой, не имею на свете радости в моих печалях».
«Государыня моя тетушка и матушка, царица Екатерина Алексеевна!.. Вашего величества за милостивое писание, свет мой, государыня тетушка, всепокорно благодарствую, в котором изволили меня милостиво обнадежить. Во всем отдаю себя в милостивую вашу, государыня матушка – тетушка, волю, чтоб больше от них не была опечалена, и всепокорно прошу, матушка моя, дорогая тетушка, нас сирых содержать не в отменной вашей милостивой материнской протекции»…
«Государыня моя тетушка, матушка царица Екатерина Алексеевна!.. Пред сим просила я у вашего величества, государыня тетушка – матушка, что посол польский ищет у министров вашего величества, чтоб меня отселя отозвать и впредь сюда не ездить. Того ради паки прошу у вашего величества, государыня матушка – тетушка, показать ко мне вашего величества высокую милость и попросить милости милостиваго государя дядюшки и батюшки, чтоб до такой печали меня допустить не приказал. А я здесь больше ни от кого ничего не требовала и не требую, как питаюсь по вашей милости от данных мне деревень; и драгун больше роты я здесь не требую, которых на своем провианте держать буду. Вашему величеству, государыня тетушка-матушка, известно, какие мне там есть злодеи, которые меня до смерти сокрушить могут. Прошу, матушка моя, слезно милости до того меня бедную не допустить».
«Всемилостивейшая государыня матушка-тетушка! Вашего величества писание получила о кончине государыни матушки моей, и что я не видала ея, государыни матушки, кончины, которая печаль весьма меня болезненно опечалила, по только моего разсуждения в надежде на милость государя батюшки – дядюшки и вашего величества государыни матушки-тетушки. И всепокорно прошу вашего величества государыни матушки-тетушки не оставить меня в прежней вашего величества неотменной милости, в которой милости остаюся с надеждою до моей смерти».
«Всемилостивейший государь батюшка-дядюшка! – писала она Петру I. – Известно вашему величеству, что я в Митаву с собою ничего не привезла, а в Митаве ничего ж не получила и стояла в пустом мещанском дворе; того ради что надлежит в хоромы, до двора, поварни, кареты и лошади и прочее, все покупано и делано вновь.
А приход мой с данных мне в 1716 году деревень деньгами и припасами – всего 12 680 талеров; из того числа в расходе в год по самой крайней нужде к столу, поварне, конюшне, на жалование и на либирею (ливрею —?) служителям, и на содержание драгунской роты – всего 12 254 талера, а в остатке только 426 талеров.
И таким остатком как себя платьем, бельем, кружевами и по возможности алмазами и серебром, лошадьми, так и прочим в новом и пустом дворе, не только по моей чести, но и против прежних курляндских вдовствующих герцогинь – весьма содержать себя не могу. Также и партикулярные шляхетския жены ювели и прочие уборы имеют неубогие, из чего мне в здешних краях не безподозрительно есть.
И хотя я по милости вашего величества пожалованными мне в прошлом 1721 году деньгами и управила некоторые самые нужные домовые и на себя уборы; однако еще имею на себе долгу за крест и складень бриллиантовый, за серебро и за убор камор и за нынешнее черное платье 10 000 талеров, которых мне ни по которому образу заплатить невозможно. И впредь дня всегдашних нужных потреб принуждена в долг больше входить, а не имея чем платить, и кредиту нигде не буду иметь.
А ныне есть в Курляндии выкупныя ампты, за которыя из казны вашего величества заплачено 87 370 талеров, которыя по контрактам отданы от 1722 года июля месяца в аренду за 14 612 талеров в год и имеют окупиться в шесть лет.
Я всепокорнейше прошу Ваше Величество сотворить со мною милость: на оплату вышеписанных долгов и на исправление домовых нужд пожаловать вышеписанныя выкупныя ампты мне в диспозицию на десять лет, в которые годы я в казну вашего величества заплачу все выданныя за них деньги погодно; а мне будет на вышеписанныя мои нужды оставаться 5875 талеров на год».
Увы…
И эти письма не поясняют, зачем Петру I надобно было поселять племянницу в Митаве и окружать ее немцами. Известно, что Петр I планировал перевести в Митаву и царицу Прасковью, но зачем надо было ему размещать там семью покойного брата, не объяснил, и это до сих пор остается загадкой, как, например, и посольство к пиратам Мадагаскара, которое он приказал снарядить незадолго до своей кончины.
Хотя если вспомнить об отношении Петра I к русским обычаям, к русскому характеру, к русской культуре, хотя если вспомнить, что, не любя все русское, Петр I и на немцев, приглашенных на службу, не вполне мог положиться, то становится понятно, что ему хотелось обзавестись своими, родными немцами… Решение Петра I вырастить из молоденькой племянницы-вдовы немку вполне вписывалось в его проекты.
Логика эта была безумной, но столько сил и энергии вкладывал Петр I в свои проекты, что иногда и оживали франкенштейны его больных фантазий…
Анна Иоанновна повеление дяди исполнила, и два десятка лет прожила в Митаве, утешаясь в объятиях Михаила Бестужева-Рюмина, назначенного Петром I гофмейстером к ее двору.
Как утверждают историки, ее ум и сердце не были облагорожены воспитанием и образованием и с молодых лет не получили должного направления… Митавский разврат окончательно изуродовал характер будущей императрицы.
Слабым лучиком в этой тусклой и безрадостной жизни вспыхнули надежды на замужество с Морицем, сыном польского короля Августа II.
Граф Мориц Саксонский. Портрет работы М.К. де ла Тура. 1748 г.
Анна Иоанновна успела даже влюбилась в графа Саксонского, однако светлейшему князю Меншикову захотелось прибрать к рукам герцогство Курляндское, и он сам надумал жениться на бедной вдове. Планам этим не суждено было сбыться, но и намечавшийся брак Анны Иоанновны с графом Морицем тоже оказался расстроенным.
