Она была от природы неряшлива, повязывала голову белым платком, идучи к обедне, не носила фижм и в таком виде появлялась публично за столом и после полудня за игрой в карты с избранными ею партнерами»…
Ордена, судя по мемуарам Миниха, Анна Леопольдовна раздавала в своей спальне. Именно там был награжден орденами Святого Андрея Первозванного и Святого Александра Невского посол польского короля Августа III Линар, сделавшийся теперь обер-камергером.
Отважному Миниху, спасшему ее от Бирона, Анна Леопольдовна отплатила черной неблагодарностью. Случилось это, когда осложнились отношения между Австрией и Пруссией, и раскол прошел в стане победителей Бирона.
Миних за Пруссию стоял. Говорил, что туда надобно русских солдат послать, чтобы за Пруссию они воевали. Остерман же Австрию, как всегда, поддерживал. И Линар тоже. Поэтому и Анна Леопольдовна Остермана поддержала…
Миниху пришлось в отставку подать.
Анна Леопольдовна пыталась задобрить фельдмаршала, снова и снова одаривая его бироновским имуществом. Назначила 15 тысяч рублей годового пенсиона, подарила бироновское имение Вартемберг в Силезии, однако фельдмаршал продолжал хмуриться. Редко теперь Анна Леопольдовна ложилась спать в том же покое, что и накануне.
Слишком хорошо было известно честолюбие Миниха, чтобы надеяться, будто он уедет в свой фатерланд. Хорошо помнила Анна Леопольдовна сказанные про Миниха тетушкой Анной Иоанновной слова…
Тогда, после заключения Белградского мира, Миних попросил титул князя Украинского…
– Очень скромен Миних! – сказала Анна Иоанновна. – Я всегда думала, что он будет просить у меня титул Великого князя Московского…
Целый год правила Анна Леопольдовна и целый год боялась Миниха, пока 25 ноября 1741 года не вошла посреди ночи в ее спальню цесаревна Елизавета Петровна и не разбудила ее.
– Племяшечка! – ласково сказала она проснувшейся Анне Леопольдовне. – Пора вставать!
В ту ночь Брауншвейгская фамилия была арестована…
Младенца Иоанна Антоновича Елизавета Петровна увезла в свой дворец.
Портрет императора Иоанна Антоновича ребенком с фрейлиной Юлианой фон Менгден (с картины неизвестного художника середины XVIII в.)
Никто не спал в ту ночь в Петербурге. Народ толпами бежал за санями Елизаветы Петровны и кричал «Ура!».
Проснувшийся от криков ребенок развеселился. Он подпрыгивал на коленях новой императрицы и махал ручонками.
– Бедняжка… – погладив его по головке, сказала «дщерь Петрова». – Ты не знаешь, глупенький, отчего кричит народ. Народ радуется, что ты лишился короны.
И поцеловала ребенка в лобик. Как покойника…
Глава пятая
Чтобы он всегда в сохранении от зла остался
Много на свете несчастных детей. Но едва ли сыщется среди них ребенок несчастнее императора Иоанна Антоновича.
Ему было два месяца, когда умирающая Анна Иоанновна назначила его своим преемником на императорском престоле, и его младенческий профиль отчеканили на рублевых монетах.
Теперь все указы издавались от имени ребенка, который удивленно таращился из колыбельки на взрослых дядек и тётинек, осыпавших себя его повелением всевозможными наградами.
1
Не по-детски печально и задумчиво смотрел десятимесячный император и на своего произведенного в генералиссимусы отца Антона-Ульриха, когда тот изучал поступившее из Шлиссельбурга донесение. Инженер-капитан Николай Людвиг сообщал, что «…сия крепость, хотя и не при самые границы состоит, однако оная водяной путь из России и коммуникацию из Санкт-Петербурха защищает».
Изучив донесение, генералиссимус Антон-Ульрих взял перо, и заплакал крошка император, словно пахнуло в его колыбельку холодом шлиссельбургского каземата…
Чуть больше года было императору Иоанну VI, когда, провозглашенная новой императрицей, Елизавета Петровна (она тоже приходилась Иоанну Антоновичу бабкой) взяла его на руки и, поцеловав, сказала:
– Бедное дитя. Ты ни в чем не виноват, родители твои виноваты…
И сразу из колыбели отправила она нареченного русским императором ребенка в тюрьму…
Подыскивая оправдания перевороту, совершенному Елизаветой Петровной, ангажированные Романовыми историки каждый раз намекали: дескать, русская «дщерь Петрова» забрала принадлежащую ей по праву власть у «немецкого» семейства.
Насчет русских и немцев тут надо разобраться. Императрица Елизавета Петровна была такой же полунемкой, как ее племянница – правительница Анна Леопольдовна. И власть императрица Елизавета Петровна передала императору Петру III, такому же на три четверти немцу, как и его племянник, император Иоанн Антонович.
Да и насчет вины родителей Иоанна Антоновича тоже не всё ясно.
Ни правительница Анна Леопольдовна, ни супруг ее, генералиссимус Антон-Ульрих, умом не блистали, но за год своего правления особых бед не принесли, а если сравнивать их правление с эпохой Анны Иоанновны, то этот год можно даже счастливым для России назвать.
Любопытно, что, объявив в 1741 году войну России, Швеция выставила одной из причин ее необходимость добиться возвращения русского престола потомству Петра I.
И хотя надежда шведов, что «дщерь Петрова» отблагодарит их возвращением ряда утраченных по Ништадтского миру территорий, оказалась напрасной, тем не менее начавшаяся война оказала Елизавете Петровне серьезную помощь в борьбе за власть.
23 ноября 1741 года, когда гвардейским полкам был отдан приказ о выступлении из Петербурга на войну, сторонники цесаревны распустили слух, что правительница Анна Леопольдовна удаляет гвардейцев из столицы, не имея никакой военной надобности, только ради того, чтобы провозгласить себя самодержавной императрицей. Это вызвало возмущение гвардии и немало способствовало успеху затеянного Елизаветой Петровной переворота.
Между прочим, тогда же поползли слухи, будто при рождении принца Иоанна Антоновича Анна Иоанновна приказала академикам составить гороскоп новорожденного. Учёные, изучив звездное небо, выяснили, что светила предсказывают страшный жребий царственному младенцу.
Анну Леопольдовну предупреждали об опасной деятельности Елизаветы Петровны, но правительница ограничилась тем, что взяла со своей тетки слово не действовать против нее.
Слово это богобоязненная Елизавета Петровна держала ровно день, а ночью 25 ноября 1741 года произвела дворцовый переворот.
Любопытно и то, что, завершая войну со Швецией, ставшая-таки русской императрицей «дщерь Петра» не забыла о династических претензиях Швеции и настояла, чтобы на шведский престол был посажен брат ее умершего жениха – голштинский принц Адольф-Фридрих, епископ Любекский.
