Понятно, что на пирушке, с которой в ужасе бежал будущий преподобный Феодор Санаксарский, а тогда преображенский сержант Иван Игнатьевич Ушаков, полковнику Петрову и по возрасту, и по чину нечего было делать.
Но оказывается, что нет никакого полковника Петрова и в дворцовом ведомстве.
А это уже просто невероятно…
Ведь какие-то следы о полковнике Андрее Григорьевиче (Федоровиче) Петрове должны были бы остаться в документах, ведь и чины ему присваивались, и какими-то наградами, хотя бы за выслугу лет, наверняка он отмечался!
Но нет, нет никаких следов…
Только в надписи на могильной плите святой блаженной Ксении и сохранилось имя Андрея Григорьевича (Федоровича), в надписи, сделанной, как надо понимать, со слов самой святой Ксении Петербургской.
И вот задумываясь над этим обстоятельством, а заодно припоминая – Федорович, Григорьевич, Петрович – имена, которые перебирает народная молва, рассказывая о муже блаженной Ксении, резонно задаться вопросом: а был ли вообще в реальной жизни полковник Андрей Петров, певчий дворцовой капеллы? Ведь известно о нем только из рассказов самой блаженной Ксении, вернее из преданий о ее жизни…
Так почему же не допустить, что и имя супруга, и звание Андрея Григорьевича (Федоровича) Петрова – лишь тот язык святого юродства, на котором выражала блаженная Ксения мысль, которую необходимо было постигнуть русским людям, жившим тогда?
Ту мысль, которую боимся постигнуть мы и два с половиной столетия спустя…
В самом сочетании имен, должности и звания Андрея Григорьевича (Федоровича) Петрова, певчего полковника, чудится нам некое искривленное отражение реальных событий и персонажей русской истории.
Такое ощущение, что соединились в этом клубке и имя несчастного императора Иоанна Антоновича, и ненамного более счастливого императора Петра Федоровича, и «крестника» матери-императрицы Анны Иоанновны Андрея Ивановича Остермана, и всесильного фаворита Елизаветы Петровны – певчего графа Алексея Григорьевича Разумовского.
Разумеется, перевести в правильные, логически завершенные формы этот язык святого юродства невозможно.
И не нужно.
Ведь для того и принимала блаженная Ксения Григорьевна подвиг юродства, чтобы износить на плечах своей святой молитвы этот страшный петровский мундир, в который пытались застегнуть Русь…
5
Попытаемся представить себе день, когда вышла Ксения Григорьевна на улицу в таком нелепом на ее плечах – это ведь только женщинам, подобным полунемке императрице Елизавете Петровне, нравятся обрисовывающие все их формы военные одеяния – полковничьем мундире.
За спиною осталась счастливая, беззаботная жизнь, теплый дом, впереди были холод, сырость, нищета.
Вспомним Евангельскую историю… К Спасителю пришел юноша и спросил:
– Учитель благий? Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?
– Что ты называешь Меня благим? – сказал Иисус. – Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди.
– Какие? – спросил юноша.
– Не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидельствуй, почитай отца и мать, и люби ближнего своего, как самого себя…
– Все это я сохранил от юности своей! – сказал юноша. – Чего еще не достает мне?
– Если хочешь быть совершенным, – сказал Иисус, – пойди, продай имение твое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи и следуй за Мною.
И тогда опечалился юноша – большое имение имел он, и жалко стало ему потерять его.
И сказал Иисус ученикам Своим:
– Истинно говорю вам – трудно богатому войти в Царство Небесное. И еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие.
Блаженная Ксения совершила то, что не смог сделать приходивший к Спасителю юноша. Она избавилась от своего имения и пошла за Иисусом Христом.
Вглядимся еще раз в ее фигурку, вставшую на сыром петербургском ветру в таком нелепом на женских плечах полковничьем мундире.
Разрывая слезами глаза, шла Ксения Григорьевна по улочкам Петроградской стороны, но разве безумие или горе, помрачившее сознание, руководило ею?
Нет, это Господь вел ее по пути Спасения…
Вспомните, что, услышав слова Иисуса о верблюде, ученики Его, как сказано в Евангелии, изумились.
– Кто же может спастись? – спросили они.
– Человекам это невозможно, – ответил Спаситель. – Богу же все возможно. Отметим тут, что блаженная Ксения приняла на себя подвиг святого юродства, когда Петербургская сторона, отрезанная от центра города рекой, лежащая на севере к бесплодным финским горам и болотам, уже начала, по словам автора «Петербургской стороны» Евгения Гребенки, «упадать и сделалась убежищем бедности. Какой-нибудь бедняк-чиновник, откладывая по нескольку рублей от своего жалованья, собирает небольшой капитал, покупает почти за бесценок кусок болота на Петербургской стороне, мало-помалу выстраивает на нем из дешевого материала деревянный домик и, дослужив до пенсиона и седых волос, переезжает в свой дом доживать веку – почти так выстроилась большая часть теперешней Петербургской стороны».
Целыми днями бродила блаженная Ксения среди этих домишек, кутаясь в мужнин мундир.
Беспризорные мальчишки, завидев нищенку, бросали в нее грязь и камни.
Одни петербуржцы считали тогда Ксению сумасшедшей, другие – прокаженной, третьи – предсказательницей.
Сейчас нам легко со снисхождением думать об этих людях, но, привыкшие к иконописным изображениям блаженной Ксении, мы и сами, возможно, не узнали бы святую в ее реальной земной жизни.
Если и стала святая Ксения Петербургская в земной жизни похожей на свои иконы, то не сразу. Это потом неземная чистота и кротость разлилась по ее лицу, а поначалу, переодевшись в мундир своего мужа, Ксения многое потеряла в своей внешности.
«Она одевалась бедно и была очень дурна собою, – свидетельствует автор очерка “Андрей Григорьевич”. – Хороший рост ее, рябое лицо, большие, всегда гневные глаза и мужественная походка представляли в ней что-то не женское, соответственное тому прозванию, которое приняла она: покойница называла себя Андрей Григорьевич – по имени мужа своего, смерть которого, как говорили, повергла ее в жестокую печаль и помутила ее умственные способности. Дети, увидя ее, с ужасом говорили всегда: “Андрей Григорьевич идет!” и прятались».
Но ведь иначе и не могло быть. Велика была сила молитвы блаженной Ксении, но чтобы подняться к этой молитве, надобно было преодолеть все свои боли и немощи.
И надо заметить тут, что святая Ксения совершала свой молитвенный подвиг не на Святой Руси времен Иоанна Васильевича Грозного, где юродивых почитали все, включая и самого царя, а в столице Российской империи, в 1757 году, когда был издан указ, запрещавший нищим и увечным бродить по петербургским улицам.
