Только с годами стали замечать – если побывает Ксения в чьей-то семье, там надолго водворяется мир и счастье…
Теперь, где бы ни появлялась эта женщина, кутающаяся в изношенные лохмотья мундира, обутая в рваные башмаки, тотчас ее окружали люди.
Торговцы упрашивали заглянуть в их лавки и взять хоть что-нибудь.
Пока блаженная Ксения шла по улице, рядом следовали экипажи. Извозчики умоляли блаженную проехать в коляске хоть несколько шагов.
А жизнь в империи шла своей бессмысленной чередой, где увеселения знати сменялись преступлениями, а преступления новыми увеселениями…
Твердо и последовательно велись лишь две линии – дальнейшее онемечивание правящей династии (для этого привезли из Голштинии Карла-Петра-Ульриха) и строительство в России рабовладельческой империи…
В 1758 году Сенат постановил, что личные дворяне, приобретшие дворянство служебной выслугой, не имеют права, в отличие от потомственных дворян, покупать людей и земли.
Это же было подтверждено указом 1760 года. «Не дворяне, произведенные по статской службе в обер-офицеры, не могут считаться в дворянстве и не могут иметь за собой деревень».
Ликвидировался досадный промах петровского законодательства. Дворянство все более утрачивало черты служивого класса, все более превращалось в класс рабовладельцев
[137].
Характерно, что уже при вступлении Елизаветы на престол правительство отстранило от присяги русских крестьян, взглянув на них как на людей, лишенных гражданской личности, как на рабов. Крестьяне лишались права входить в денежные обязательства без позволения своих владельцев… Правительство передало помещикам судейские и полицейские функции.
Сама императрица Елизавета Петровна, разорявшая казну империи строительством дворцов и приобретением нарядов, искренне верила, что легче всего погубить душу, войдя в долги.
– Если оставишь долги после себя и никто их не заплатит, – поучала она будущую императрицу Екатерину II (тогда еще только великую княгиню), – душа твоя пойдет в ад!
При этом собственные мотовство и распутство, столь разорительные для казны, смертным грехом Елизавета Петровна не считала.
Похоже, что «дщерь Петрова» считала самодержавную монархию для того и существующею, чтобы удовлетворять любые свои желания и похоти.
К наиболее омерзительным с нравственной точки зрения романам императрицы принадлежит ее связь с юным кадетом Сухопутного корпуса Никитой Афанасьевичем Бекетовым.
В драматическом кружке, устроенном начальником Сухопутного корпуса князем Юсуповым, Бекетов играл женские и мужские роли. Он был не только чрезвычайно красив, но и одарен актерскими способностями. Имеется отзыв о нем Федора Волкова, который говорил трагику Н.А. Дмитриевскому, что, увидев Бекетова в роли Синава, он пришел в такое восхищение, что не знал, где был – на земле или на небесах.
Императрица Елизавета Петровна тоже очень заинтересовалась кадетской труппой, состоявшей из юных мужчин. Увидев семнадцатилетнего Бекетова на сцене, она тотчас по окончании спектакля пожаловала его сержантом. Спустя две недели он был сделан подпоручиком.
Елизавете Петровне особенно полюбилось собственноручно одевать юного кадета перед спектаклями, где он должен был исполнять женские роли. Из училища Бекетов был выпущен премьер-майором с назначением генерал-адъютантом к графу Разумовскому. Елизавета осыпает его дорогими подарками и поместьями. Неизвестно, до каких чинов дослужился бы юный Бекетов, но встревожились другие претенденты на милости императрицы. Бекетову подсунули (предание говорит, что это были Мавра Шепелева и ее супруг Петр Иванович Шувалов) притирание для кожи, от которого на лице явились угри и сыпь. Тотчас Мавра Егоровна уведомила императрицу о «дурной болезни» Бекетова. Он был удален от двора, заболел от отчаяния нервной горячкой и по выздоровлении принужден был удалиться от двора навсегда
[138].
Императрица Елизавета Петровна. Портрет работы К.Г. Преннера. 1754 г.
О связи императрицы с кадетом Бекетовым знал весь Петербург, но это нисколько не заботило Елизавету Петровну. Она вообще не считала нужным скрывать свои отношения с любовниками, и никто не удивлялся им…
Однажды другой любитель театра, великий князь Петр Федорович, избранный Елизаветой Петровной наследником престола, тоже устроил в своей комнате представление марионеток.
«В комнате, где находился театр, – пишет в своих воспоминаниях Екатерина II, – одна дверь была заколочена, потому что эта дверь выходила в комнату, составлявшую часть покоев императрицы, где был стол с подъемной машиной, который можно было поднимать и опускать, чтобы обедать без прислуги. Однажды великий князь, находясь в своей комнате за приготовлениями к своему так называемому спектаклю, услышал разговор в соседней комнате и, так как он обладал легкомысленной живостью, взял от своего театра плотничий инструмент, которым обыкновенно просверливают дыры в досках, и понаделал дыр в заколоченной двери, так что увидел все, что там происходило, а именно, как обедала императрица, как обедал с нею оберегермейстер Разумовский в парчовом шлафроке, – он в этот день принимал лекарство, – и еще человек двенадцать из наиболее доверенных императрицы. Его Императорское Высочество, не довольствуясь тем, что сам наслаждается своим плодом искусных трудов, позвал всех, кто был вокруг него, чтобы и им дать насладиться удовольствием посмотреть в дырки, которые он так искусно проделал. Он сделал больше: когда он сам и все те, которые были возле него, насытили глаза этим нескромным удовольствием, он явился пригласить Крузе, меня и моих женщин зайти к нему, дабы посмотреть нечто, чего мы никогда не видели. Он не сказал нам, что это было такое, вероятно, чтобы сделать нам приятный сюрприз. Так как я не так спешила, как ему того хотелось, то он увел Крузе и других моих женщин; я пришла последней и увидела их расположившимися у этой двери, где он наставил скамеек, стульев, скамеечек, для удобства зрителей, как он говорил…»
