А это означало, что следует надеть уздечку и седло на пони и вести его в поводу до тех пор, пока он не найдет девушку, потом она сможет ехать верхом до их хижины. Уилл не сомневался – он найдет ее обязательно. Он уже считался квалифицированным охотником-следопытом, хотя и не дотягивал до уровня Холта или Гилана, однако отыскать девушку на этой, покрытой снегом территории будет для него сравнительно несложным делом.
И все-таки… Уилл не был расположен брать с собой пони. Маленькая лошадка будет производить ненужный шум, и Уилл решил, что этого следует избегать. Маловероятным было и то, что Ивэнлин натолкнулась на каких-нибудь незнакомцев, однако это предположение нельзя было сбрасывать со счетов.
Возможно, лучше всего было вести поиски так, чтобы не привлекать к себе внимания, хотя бы до тех пор, пока Уилл не выяснит истинного положения дел. Приняв это решение, он снял с кроватей одеяла, свернул их в скатку, которую повесил себе на плечо. Вдруг возникнет необходимость провести ночь под открытым небом, так что надо подготовиться и к этому. Уилл взял кремень и стальную полоску, которые лежали на своем обычном месте возле очага, и сунул их в один из карманов.
Наконец Уилл был готов отправиться в путь. Стоя в дверях, он обвел последним взглядом хижину, решая при этом, что еще может ему понадобиться. Небольшой охотничий лук и колчан со стрелами были прислонены к дверному косяку. Импульсивно, без раздумий Уилл взял их, повесил колчан за спину рядом со скаткой одеял. Затем еще одна мысль пришла ему в голову – он снова пересек хижину, подошел к очагу и выбрал из пепла полуобгоревший кругляк.
На наружной поверхности двери он написал корявыми буквами: «Ищу тебя. Жди здесь».
Ведь если разобраться, вполне возможно, что Ивэнлин вернется после того, как он уйдет, а он хотел быть уверенным в том, что девушка не совершит ошибку, пытаясь найти его в то время, как он будет разыскивать ее. Если Ивэнлин все-таки вернется в хижину, ее следы, в конечном счете, выведут его обратно сюда.
Уиллу потребовалось несколько секунд, чтобы натянуть тетиву лука. Голос Холта эхом прозвучал в его ушах: «Лук без тетивы – это просто лишний груз, который надо таскать на себе. Лук с натянутой тетивой – это уже оружие». Он презрительно посмотрел на лук. «Тоже мне оружие!» – подумал он. Но кроме лука и маленького ножа, висевшего на поясном ремне, у Уилла ничего не было. Подойдя к краю поляны, он нашел ясно различимую на снегу цепочку следов Ивэнлин. Они выглядели слегка размытыми после утреннего весеннего солнца, но, несмотря на это, были хорошо различимыми. Стараясь сохранять твердую походку, Уилл углубился в лес.
* * *
Он без затруднений шел по следам девушки, так как они, извиваясь, вели на верхние плоские отроги горы. Вскоре, однако, его походка перестала быть твердой и уверенной, и он пошел, сопровождая каждый шаг тяжелым вдохом. Уилл ясно отдавал себе отчет в том, что он еще очень слаб. А ведь было время, когда он мог часами идти размашистым скорым шагом. Теперь по прошествии примерно двадцати минут он шел, тяжело дыша, хлюпая носом и задыхаясь. Он покачал головой, чувствуя отвращение к себе, но продолжал идти по следам.
Разумеется, ходьба по следу облегчалась благодаря тому факту, что Уиллу не нужно было постоянно думать о направлении маршрута, которого придерживалась Ивэнлин. За несколько дней до ее исчезновения он помогал ей переместить силки. В тот день, вспоминал он, они шли более медленно, часто делали привалы, поэтому путешествие не утомило его. Ивэнлин очень неохотно позволила ему идти на такое большое расстояние, но отступила перед неизбежным. Она по-настоящему и не знала, как правильно устанавливать силки на мелкую дичь. Это была одна из зон ответственности Уилла. Ему было известно, как искать приметы, указывающие, по каким тропам перемещаются кролики и птицы и где они с наибольшей вероятностью сунут свои ничего не подозревающие головы в петлю силка.
Сегодняшним утром Ивэнлин потребовалось примерно сорок минут на то, чтобы добраться до места, где были установлены силки и капканы. Уилл преодолел это расстояние за час с четвертью, делая более частые остановки, чтобы восстановить дыхание, не считаясь при этом со временем. Как эти остановки были ненавистны Уиллу, ведь он понимал, что тратит на них светлое дневное время. Но альтернативы этому не было. Не было смысла в том, чтобы заставлять себя идти до полного изнеможения. Он должен поддерживать себя в таком состоянии, чтобы, когда найдет Ивэнлин, оказать любую помощь. Солнце перевалило за гребень горы, когда Уилл добрался до отмеченного особым знаком дерева, означающего начальную точку линии установки силков. Он дотронулся одной рукой до разреза на коре, затем, отвернув голову от тропки, проложенной между соснами, краем глаза заметил что-то. Что-то, отчего его сердце замерло и перестало биться.
Там, на снегу, ясно виднелись четкие следы лошадиных копыт, и они пересекали тропинку, с которой сошла Ивэнлин. Кто-то следовал за ней.
Забыв о слабости, Уилл побежал, согнувшись вполовину и припадая к земле, – побежал через густые заросли сосны к тому месту, где был установлен первый силок. Снег здесь был затоптан и примят. Он опустился на колени, пытаясь прочитать историю, написанную на этом месте.
Первый силок был пустым. Уилл мог рассмотреть, где Ивэнлин подсыпала новую приманку, примятый снег вокруг силка и несколько разбросанных вокруг зерен. Так, значит, когда девушка пришла сюда, в силке уже была добыча.
Затем, переведя взгляд на более отдаленные места, Уилл увидел группу других следов, ведущих к тому месту, где девушка опустилась на колени, торжествуя, по всей вероятности, от того, что они не остаются без добычи. Как Уилл заметил, отпечатки лошадиных копыт говорили о том, что лошадь остановили примерно в двадцати метрах от нее. По всей вероятности, животное, как большинство рейдерских лошадей, было обучено ходить бесшумно. Размышляя над этим, Уилл почувствовал, как в его сознании нарастает тревожное предчувствие. Его беспокоила мысль о возможной встрече с врагом, обученным таким приемам, но теперь он понял, что все случилось именно так. Следы борьбы между Ивэнлин и тем, кто на нее напал, со всей полнотой воспринимались его тренированным глазом. Уилл почти видел этого человека – он был уверен в том, что нападавшим был именно мужчина, – бесшумным шагом подошедшего к девушке сзади, схватившего ее и потащившего за собой, а она, погруженная в глубокий снег, отбивалась от него как могла.
Затоптанный снег свидетельствовал о том, что Ивэнлин отбивалась ногами. Затем вдруг сопротивление ее прекратилось, и две неглубокие борозды, проложенные в снегу, повели туда, где стояла в ожидании лошадь. Следы, оставленным ее каблуками и ее обмякшим в беспамятстве телом, говорили о том, что ее оттащили в сторону.
В беспамятстве? Или мертвую, подумал Уилл. При этой мысли он почувствовал, будто холодная рука сдавила его сердце. Решительно тряхнув головой, Уилл отогнал эту мысль прочь.
– Нет смысла тащить Ивэнлин отсюда, если незнакомец убил ее, – сказал себе Уилл.
И он почти поверил своему предположению. Однако знакомое гнетущее чувство неуверенности грызло его изнутри, пока он шел по лошадиным следам назад к основной тропе, а затем в противоположном направлении, по следам, ведущим назад к хижине.
