– Товарищ капитан!
Арьков обернулся. Подбегал Ромка Гарин.
– Заменили, товарищ капитан! – выдохнул он.
– Готовься тогда. На Петерсталь
[25] пойдем.
На Петерсталь от Кагарлыка и Мангелма прорвалась румынская 21-я пехотная дивизия, танки и артиллерия. Надо было их приветить.
– Всем по самолетам! Взлетать сразу за мной!
Вылетели группой в двенадцать штурмовиков. Шестерка «яков» сопровождала «илы».
Дойдя до речки Барабой, группа свернула, и вскоре показался Петерсталь – Арьков узнал селение по остаткам кирхи.
Именно здесь скопилась бронетехника 2-го танкового полка 1-й танковой дивизии. Впрочем, дивизия эта понесла столь большие потери, что еще в конце августа ее пришлось реорганизовать в моторизованную группу «Эфтимиу».
Тогда же, после второго штурма Одессы, такого же безуспешного, как и первый, забеспокоился уже сам Ион Антонеску – «кондукэтор» как-то несерьезно смотрелся на фоне немецких побед. Что было делать «вождю румынского народа»?
Не уходить же в отставку, признав собственное скудоумие?
Лучше уж сменить командующего 4-й армией! И сменил – новым «командармом» стал генерал Иосиф Якобици.
Но от перемены мест слагаемых сумма не изменилась – как били румын, так и продолжали бить.
Правда, третий по счету штурм, назначенный на 9 сентября, кое-каким успехом увенчался-таки, но лишь за счет немцев-«колбасников» – четыре полка верных сынов Рейха было переброшено, чтобы поддержать румын-«мамалыжников».
В итоге Одессу отрезали от Южного фронта, изолировали и блокировали – с суши. Восточный сектор ужался, отходя до Аджалыкского лимана, а Южный – до лимана Сухого.
Зато главный рубеж обороны укоротился, и теперь бойцам Отдельной Приморской полегче будет.
– На боевом курсе! Приготовиться к атаке!
Внизу под крыло ложились лесополосы, поля, гребнистые виноградники колхоза им. Карла Либкнехта. Штурмовик сильно вело – похоже было на лом в руках. Поднять и то тяжело, а как размахнешься – попробуй затормози мах.
Набрав высоту, «горбатый» покатился вниз, как на лыжах с горки. Впереди, там, где стояли колхозные склады, выстроились по линеечке танки Р-2. Румынские танкисты, завидя «бетонные самолеты», дружно разбегались.
– Атакуем!
Арьков первым подал пример, выпуская половину эрэсов и сбрасывая бомбы. Штурмовик шатнуло близкими взрывами, а РС и вовсе фейерверк устроили – фонтаны искр и клубящегося пламени разлетались, корежа бронетехнику.
Не набирая высоту, капитан выпустил длинные очереди по колонне бронеавтомобилей – снарядики пробивали тонкую сталь и рвались внутри «Татр», осколками прошивая оба борта.
Выйдя на «горку» и развернувшись, Арьков стал искать достойную цель для оставшихся эрэсов. Нашел и даже пожалел, что израсходовал все бомбы – показались грузовики, влекущие на прицепе пушки.
Четыре РС угодили в последнюю машину, одновременно подрывая орудие, кузов и кабину. Арьков тут же вжал гашетки.
Его калибром стволы не согнешь, но хоть оптику раскурочишь.
– Я – Седьмой! Звену Гарина атаковать грузовики!
– Есть!
– Бомбы остались?
– Найдем, товарищ командир!
– Клади на них!
Звено штурмовиков закружилось, просыпая фугаски, швыряясь эрэсами, и щедро, веером, посылая очереди из крыльевых стволов. Эффектнее всего рванул грузовик с боеприпасами – одна рама от него осталась, а все остальное разнесло лавиной взрывов.
Пара осколков щелкнула по фюзеляжу «ила».
– Товарищ командир! «Мессеры»!
– «Маленькие», за работу!
– Прикроем, «большие». Федька, отходи со снижением на сто!
– На одиннадцать часов, ниже тридцать градусов – два «худых»!
– На подходе третий!
– Вижу. Группа, внимание. Разворот на курс девяносто. Идем с набором. Атакуем!
– Федька, тяни наверх!
– Да тяну я…
– Смотри хвост!
– Второй, я – Первый. Уходим вниз! Переворот.
– Змей! Отходи под нас! Прикроем.
– Федька, отбей.
– На три часа, ноль градусов! «Месс»!
– Мишка, на тебя сверху заходят!
– Второй, отбей. Федька, прикрываешь.
– Мишка, разворачивайся на двести!
– Один готов!
– Туда его… Давай набирай высоту.
– Я – Первый. Повторяем атаку!
– Горит, братцы! Горит, сволочь этакая!
– Группа, сомкнуться! Атакуем попарно!
– Федьку сбили!
– С-суки!
– Уходит «мессер»! Догнать?
– Отходим…
С кривой усмешечкой осмотрев «поле убоя», Арьков повторил для своих:
– Отходим!
Двенадцать «горбатых» прибыло под Петерсталь, двенадцать убыло. Счастливый баланс войны…
4. Одесская область, Григорьевка. 22 сентября 1941 года
…Инкин и сам удивлялся, как это их флотилии удалось дойти до Одессы без потерь. Конечно, речь не идет о тех катерах, что затонули во время Добруджанской одиссеи.
Уводить-то их пришлось по реке, а не по морю, которое, как известно, раскидывается широко. Уйдешь подальше от земли – и не найдут тебя. Море огромно, в нем даже крейсера могут затеряться, что уж говорить о мониторах, которые сидят чуть ли не вровень с волнами!
А река – дело иное. Дунай, конечно, широк, да только деваться там некуда. Идешь меж двух берегов и головой вертишь – откуда ударят? С той стороны или с этой?
Инкин держался мнения, что флотилия вовремя ушла, вот и весь секрет. Немцы все силы сосредоточили на взятии Констанцы, поневоле упуская из виду реку.
Конечно, потопить крейсер – это слава и крест на шею, а за катер какие награды? Ну, короче, ушмыгнула флотилия. По Дунаю, и в море. Благо до Одессы недалеко было.
От 96-й отдельной истребительной авиаэскадрильи ВВС ЧФ мало что осталось – две «чайки», И-153. Все равно проводили.
А там 69-й авиаполк встретил.
И началась новая служба.
Стоять у причальной стенки не пришлось, мониторы и катера или уходили на задание, или возвращались с него. То Днестровский лиман форсировали, то к Николаеву наведывались – Октябрьский приказал отбуксировать все корабли, застрявшие на николаевском судоремонтном.
Недостроенные «коробки» крейсеров «Фрунзе», «Орджоникидзе» и «Куйбышев», лидера эсминцев «Киев» и даже линкора «Советская Украина» были эвакуированы в Севастополь вместе с семьями корабелов, а Дунайская флотилия охраняла конвой, пока тот медленно продвигался по Днепро-Бугскому лиману.
