Помня прошлый опыт, Октябрьский не торопил моряков-минеров, дав тем время основательно подготовиться, прежде всего защитить электрические провода. Да еще и управление минными полями удалось состряпать понадежней, двойным – как фронтальным, так и по направлениям.
Вечером 170-я пехотная дивизия немцев, поддержанная тридцатью самоходками «Арт-Штурм», вырвалась к устью Чатырлыка.
Октябрьский в бинокль наблюдал за атакой, переступая от нетерпения, как застоявшийся конь. Немецкие цепи и коробочки САУ ползли медленно, но неотвратимо.
Минеры тоже не торопились. И вот – пошел ток по проводам!
Ахнуло сразу два взрыва. Морские мины рвались, как громадные фугасы, вздыбливая горы земли, камней и пыли, уничтожая все подряд в радиусе десятков метров.
Вот парочка «Арт-Штурмов» полетела, кувыркаясь и распадаясь в воздухе – отдельно гусеница, отдельно лист брони, скрюченные тела самоходчиков, похожих на черные свастики.
Воздушная волна разошлась по степи, ударив в лицо горячим ветром, донося запах взрывчатки и вкус соли.
– Есть!
В ту же минуту земля сотряслась трижды – три тучи всклубились вверх, мешая огонь с пылью.
Филипп опустил бинокль и глянул на лыбившихся минеров.
– Так держать!
– Есть так держать!
Подошел обеспокоенный Батов.
– Пора вам, товарищ командующий, – проговорил он настойчиво. – Самолет ждет. А то, чего не хватало, налет устроят.
– Ладно, ладно, заботливый вы наш, – проворчал Октябрьский, возвращая генеральский бинокль. – Сами тоже не светитесь особо, у нас лишних генералов нет. Был один, да весь вышел!
2. Ишуньские позиции. 19 октября 1941 года
Когда старлей Томин взобрался на высоту с развалинами монастыря – отметка 21,8, – то малость приободрился. Все кругом было ровное, как стол, а он занимал самое высокое место.
По сторонам копошились артиллеристы из 417-го полка, окапывая (как они сами говорили – «окучивая») 152-миллиметровые гаубицы числом шесть штук, а также противотанковые «сорокапятки».
Сам Томин прибыл во главе «полудивизиона», как выразился старшина Чекан. Сам старший лейтенант звал его «недодивизионом» – под командованием Томина находились две батареи 37-миллиметровых автоматов, причем в одной из батарей числились всего три пушки. Правда, подогнали парочку «газонов» с ДШК.
Старлей взобрался на остаток кирпичной стены и поднес к глазам бинокль. М-да…
Немцы и не собирались закапываться, позиционные сражения они не планировали. Похоже, что готовится очередная атака.
Вон и самоходки выдвигаются. Зенитные автоматы имели не тот калибр, чтобы дырявить броню «Арт-Штурмам». Хотя если подойдут поближе…
У немецких самоходок лобовая броня в 50 миллиметров, его зенитки продолбят немецкую сталь со ста метров, а если в борт целиться, то с еще большей дистанции влупить можно. С километра.
Гоша обернулся на позиции. Повезло ему со старшиной.
Раньше, как выедешь на такую вот высотку, сам бегаешь, проверяешь, как установлены орудия, а тут все Чекан спроворит – зенитчики, как мухи, летают.
Автоматы новые достались, по личному приказу Октябрьского, на колесных прицепах. Не так мобильно, нежели в кузовах, зато огонь метче будет – «стрельба с упора».
Только строенные «душки» на грузовиках, ну, да этим можно…
– Вижу самолеты противника!
– Первая батарея, к бою! Вторая батарея…
Все и так бегали, а сейчас засуетились еще быстрей. Томин глянул в бинокль – со стороны Перекопского залива приближались старые знакомые, «лаптежники».
С ними он еще в Румынии познакомился и долго не мог сообразить, как же их сбивать, гадов. Если бы они просто летели, тогда все просто – зная скорость, делаешь упреждение.
Но «Юнкерс-87» – пикирующий бомбардировщик. Срываясь в пике, он не только противно сиреной завывает, но и резко увеличивает скорость. Попробуй, попади!
Оставалось одно, и Томин пришел к этому опытным путем – следовало постоянно сопровождать цель, сверяться при помощи трассеров. Тогда сразу становится ясно, куда стрелять.
Только так и можно «лаптежников» извести.
«Юнкерсы» приблизились и начали свое кружение. Вот первый перевалился через крыло и заскользил вниз, набирая скорость. Послышался заунывный прерывистый вой «иерихонской трубы».
– Огонь!
Забили пушки, посылая очереди. В каждой обойме было пять снарядов, бронебойно-трассирующих или осколочно-трассирующих. Череда ярких трассеров уносилась в направлении падающего силуэта «лапотника».
Наводчики корректировали огонь, и вот снаряды сошлись в одной точке, перекрещиваясь с самолетом.
«Юнкерс» полетел дальше, уже в виде облака огня, из которого вываливались обломки.
– С почином, славяне! – заорал Чекан.
– Огонь!
Второй огневой взвод сумел достать «лаптежника», который еще не покидал круга, и тот вывалился из зловещего хоровода.
Это очень не понравилось остальным пилотам. Похоже, они занервничали и решили свалить – сбрасывая бомбы в озеро, бомберы входили в разворот.
Зенитки сосредоточили огонь на удиравших, но большого успеха не добились. Правда, два «Юнкерса» решили исполнить свой долг до конца.
Оба вошли в пике, правда, не выдержали курс до конца, вывернули раньше, чем надо, из-за чего бомбы, направленные на гаубичные батареи, ляпнулись на берег озера, подняв в воздух массу жидкой грязи.
Пушки прострочили фюзеляж одного из «лапотников». Бомбер не вспыхнул, не взорвался, а вертикально вошел в мелкую воду, рассыпаясь и плющась. Кругами пошли волны, и лишь один хвост высовывался из мутной воды.
Напарник рухнувшего бомбовоза ушел-таки.
– Молодцы! – крикнул Томин. – Туда их!
– Товарищ командир! Танки!
– Это не танки, это самоходки.
– Хрен редьки не слаще!
– Ребята, наводи!
– Первый огневой взвод… Огонь по танкам!
– По самоходкам – огонь!
Плоские, словно приплюснутые «Арт-Штурмы» больше всего походили на танки без башен, которым умудрились вставить пушку чуть ли не между гусениц – она торчала из низенькой рубки.
Рубку эту сваривали из листов обычной стали, но попасть в нее было затруднительно – уж очень маленькая мишень. Пушка на «Штуг-III», как правильно назывался «Арт-Штурм», стояла 75-миллиметровая, однако ствол был коротким, из-за чего самоходка становилась беззащитной в ближнем бою.
Тем не менее на счету «Арт-Штурмов» числились тысячи танков, не считая пулеметных гнезд и дотов. Интересно, что идею «штурмовой артиллерии», воплощенной в «Штуг-III», подал Эрих фон Манштейн.
