Неподалеку от хранилища расположена лаборатория, где женщины в белых халатах денно и нощно проводят анализ картофеля фри, замеряя содержание сахара, крахмала и цвет. Осенью на заводе в картофель добавляют, а весной вымывают сахар. Это делается для того, чтобы сохранить единообразие вкуса и внешнего вида круглый год. Через полчаса новая партия готова и соответствует тому блюду, которое появится на кухне ресторана. Женщина среднего возраста в белом халате протянула мне бумажную тарелку, полную картофеля фри высшего качества, точно такого, какой продают в McDonald’s, посоленного и приправленного кетчупом. Эта тарелка не соответствовала обстановке лаборатории: экранам компьютеров, сверкающим стальным платформам и планам эвакуации на случай утечки аммиака. Блюдо был восхитительным – хрустящим с золотой корочкой, сделанным из картофеля, который сегодня утром был еще в земле. Я съел всю порцию и попросил добавки.
Глава 6
На просторах прерий
{334}
Хэнк оказался первым человеком, которого я встретил в Колорадо-Спрингс
{335}. Он был знаменитым фермером, и я позвонил ему, чтобы расспросить о том, как давление и диктат индустрии фастфуда влияют на местное животноводство. В июле 1997 г. он предложил мне приехать и посмотреть на новые предприятия, которые возникли там, где раньше паслись стада. Мы встретились в вестибюле моей гостиницы. Хэнк, мужчина 42 лет, был хорош собой, как настоящий голливудский герой: высокий и крепкий, в голубых джинсах, ковбойских сапогах и большой белой шляпе. Правда, минивэн «Додж», на котором он приехал, не вполне соответствовал образу, но Хэнк слишком умен, чтобы следовать стереотипам. С первого рукопожатия стало ясно, что он будет интересным собеседником: у него твердые убеждения, но хорошее чувство юмора. Он исколесил все окрестности Колорадо-Спрингс, глядя, как новый Запад скупает старый.
Когда мы ехали с ним мимо Бродмур-Оукс и Бродмур-Блаффс в предгорье горы Шайенн, Хэнк показал мне большие новые дома, которые выросли на той земле, где регулярно случались страшные пожары. Дома были окружены восхитительными светло-коричневыми травами и кустарниками, виргинской ветреницей и дубом заостренным – идеальный хворост. Как и в Южной Калифорнии, эти склоны могут воспламеняться от малейшей искорки, сигареты, выброшенной из окна машины. А дома выглядят прочными и благополучными, в них ни малейшего намека на их уязвимость.
Ранчо Хэнка располагалось в 30 км к югу от города. Когда мы подъезжали к нему, то увидели настоящий Запад: сельские просторы, которые прекрасны своей нетронутостью. Этим они привлекают людей. Но скоро все меняется. Используя свою репутацию в местных кругах и в штате, Хэнк пытался сблизить владельцев ранчо и защитников окружающей среды, чтобы помочь найти взаимопонимание между этими давними врагами. Хэнк был небогат, он казался скорее человеком нового времени, изображающим ковбоя. Он получал доходы от своего ранчо, где содержал около 400 голов скота. Его не волновала политкорректность и раздражали городские «зеленые» с нападками на скотоводство. По его мнению, хорошие скотоводы наносят земле гораздо меньше вреда, чем городские жители. «Для меня природа – не абстракция, – сказал он. – Моя семья тесно соприкасается с ней».
