— Ага, поймал тебя Джонти, — говорит Хэнк. — Если у него так много денег, почему же он тогда не возьмет и не поможет клубу?
Малки качает головой.
— Никто еще не разбогател, вкладывая деньги в футбольный клуб, а вот разорились многие, — говорит он. — Скажем так, Кит входит в небольшой консорциум — в котором я тоже собираюсь заполучить какую-никакую долю, — так вот они внимательно следят за развитием событий. — И Малки снова постукивает себя по носу.
— Ну и дерьмо, — произносит Хэнк, и Малки слышит это, но делает вид, что пропустил мимо ушей.
Затем подходит какой-то невысокий парень и говорит:
— Привет, Малькольм.
— Мой добрый друг, мистер Динс!
Они начинают трещать о сегодняшних шансах «Хартс». Честно говоря, если бы я был Пауло Сержио, я бы сказал им, чтобы они отдали мяч Райану Стивенсону. Вот и все, что я сказал бы, только одну вещь: отдайте мяч Райану Стивенсону. Точняк, Райану Стивенсону.
Затем невысокий парень куда-то уходит, но подходит другой, высокий и крупный. Он выглядит ужасно стильно; первосортный, как сказала бы мама. Малки представляет нам первосортного парня:
— Мой хороший друг, Дональд Мелроуз, К. А.!
[30]
Первосортный парень со смешными буквами после имени говорит:
— Малькольм. Как поживашь?
— Я как раз рассказывал моим братьям, Хэнку и Джону…
— Джонти, — говорю я, и Малки это немного выводит из себя, но ведь все знают меня как Джонти, еще со времен Пеникуика, и он тоже должен это знать, точняк, он должен знать.
— Джонти, — говорит парень, затем смотрит на Хэнка и кивает. После чего улыбается и поворачивается к Малки. — Этот сказочный консорциум, придуманный «Скотсмен пабликейшнс», который, возможно, существует, а возможно, и нет и членом которого, если предположить, что все вышесказанное правда, я будто бы являюсь, хотя, как вам известно, нет документов, указывающих на существование уже упомянутого выше так называемого консорциума, как и на обратное…
Я пытаюсь не терять нить, но этот парень, первосортный Дональд, говорит ужасно быстро и сложно, и поэтому я не все разбираю…
— Таким образом, — и парень снова нам улыбается, — это вполне может быть плодом воображения тех представителей нашей местной четвертой власти, что поглупее. — Он поворачивается к Малки. — Ни протоколов заседаний, ни документации, ни электронной переписки между заметными представителями бизнес-сообщества, высокопоставленными должностными лицами из городской администрации и членами городского совета в качестве доказательств предоставлено быть не может, — говорит парень, и вы понимаете, что он действительно хороший адвокат, потому что никто никогда не сможет понять, о чем он говорит, пока не угодит в тюрьму. А уж тогда-то все станет ясно! Точняк, тогда да. Ага.
Но то, о чем он говорит, наводит меня на одну мысль, поэтому я поворачиваюсь к Хэнку:
— Это как с тем псом, Клинтом, ты помнишь пса Клинта, Хэнк?
Хэнк смотрит в сторону, как будто не слышит меня. Я дергаю его за рукав.
— Что, Джонти?
— Прощу прощения, а вас зовут, еще раз?… — спрашивает первосортный Дональд.
— Джонти, мой двоюродный брат, — отвечает Малки.
— Да, Джонти, — говорю я. — Точняк. Я Джонти. Джонти Маккей.
— Так что насчет этого пса Клинта, Джонти? — спрашивает первосортный Дональд Мелроуз. Но слово «пес» звучит как-то неправильно, когда оно вылетает из такого шикарного рта.
— Помнишь, у меня был пес Клинт, а, Хэнк? — спрашиваю я, но Хэнк только пожимает плечами, как будто он ничего такого не помнит, поэтому я снова поворачиваюсь к первосортному Дональду. — Понимаете, после того как он у меня появился, пес Клинт, у него что-то застряло в горле. Но я все равно пошел в школу, чтобы рассказать всем, что у меня есть щенок, пес Клинт, и все сразу захотели на него посмотреть, — объясняю я, а Дональд все смотрит на Малки, который, в свою очередь, смотрит на Хэнка. Я продолжаю: — Потом я пришел домой, а собаку уже усыпили. У него что-то застряло в горле. Помнишь, мама и тот, он, — говорю я Хэнку, который все еще смотрит в другой конец комнаты, — они сказали мне, мама и настоящий папа Генри, что «пес Клинт заболел и не мог глотать еду». Поэтому им пришлось его усыпить.
— Как увлекательно, — говорит этот шикарный Дональд, а потом спрашивает: — И к чему же вы все это рассказываете?
— Все спрашивали: «Где же этот щенок, где пес Клинт?» Но когда я рассказал им, что произошло, они только ответили: «Ты несешь чепуху, Джонти, нет никакого пса Клинта, ты все это придумал!» И я не мог доказать, что он был, но и они не могли доказать, что его не было. Точняк, не могли! Значит, я сам должен был это доказать, потому что это я рассказал всем, что у меня был пес Клинт. Он и правда у меня был! Помнишь, Хэнк?
Но Хэнк по-прежнему смотрит в сторону.
— Джонти, — говорит Малки шепотом.
Шикарный Дональд, со своими налитыми кровью глазами и тяжелыми веками, и сам похож на ищейку. Да, точно, вот на кого он похож! Может быть, я подумал об этом из-за Клинта, но Клинт не был ищейкой.
— Хммм. Значит, ты проводишь аналогию… Джонти, — говорит шикарный Дональд, — аналогию между существованием этой несчастной псины… Клинта…
— Точняк, пес Клинт, точняк…
— И консорциумом, чье существование до настоящего момента является предметом спекуляций и разнообразных домыслов?
Я знаю, что такое аллергия, потому что она была у пса Клинта, у него в горле.
— Точняк, точняк, точняк. У него в горле. Точняк.
— Твой кузен — очень увлекательный собеседник, у него необычный, спекулятивный взгляд на жизнь, Малькольм, — говорит Первосортный Дональд, а затем поворачивается ко мне. — Джонти, мы обязательно продолжим этот разговор в другой раз. — Он смотрит на часы. — Прямо сейчас начнется игра, и мы должны занять наши места.
Мы выходим наружу и оказываемся в ложе с местами, расположенными прямо напротив нашей старой трибуны «Уитфилд». Они нам больше не нужны, те места! Не сегодня! Малки шепчет мне на ухо:
— Посиди немного тихо, Джонти, и постарайся не позорить меня перед членами консорциума!
Под громкие аплодисменты на поле выходят команды.
— Но ведь он говорил, что нет никакого консорциума…
— Ш-ш-ш! Вон уже парни выходят.
Я начинаю размахивать над головой шарфом, чтобы создать правильную атмосферу, на стадионе нужно создавать атмосферу, но тут ко мне подходит парень в бордовом пиджаке и говорит:
— Здесь нельзя размахивать шарфом, приятель, если хочешь этим заниматься, иди вон туда. — И он указывает пальцем на наши старые места на трибуне «Уитфилд».
