— Если у тебя с сердцем все так плохо, как говорят, Терри, то, возможно, ограничение выбора пойдет тебе на пользу.
АХ ТЫ СУЧИЙ ПОТРОХ…
Я сижу, обхватив голову руками, и не знаю, что делать. «Пока не схлопотал срок, все не так уж плохо», — Алек Почта, упокой Господь его бродяжную душу, он всегда это говорил. Я поднимаю глаза на Рэба:
— Ладно, давай.
И Рэб начинает обстригать меня своими парикмахерскими ножницами. Готов поклясться, что чувствую, как с каждым упавшим на пол клоком волос мой член уменьшается на пару сантиметров. Я, сука, как Самсон в сраной Библии. Рэб прав: сейчас волосы мне ни к чему.
Взяв у него еще одну книгу, «Сто лет одиночества» — мое, сука, новое жизнеописание, — я ухожу и возвращаюсь в кэб. Каждый раз, останавливаясь на светофоре, я смотрю на седую щетину на голове. Затем на экране телефона высвечивается номер, который мне придется поднять. Я уже сыт по горло Пуфом и его указаниями. Я должен избегать стресса! Он все еще в Испании, и я все еще вынужден следить за его сауной. Кельвин, сука, меня ненавидит, потому что после синяка под глазом у Саскии, я предупредил этого чокнутого Пуфа Младшего, чтобы он не охуевал. Я решаю представить свою версию первым, пока этого не сделал Кельвин.
— Я знаю, что он твой шурин, Вик, но, сука, он меня задрал, и если что, ему прилетит от меня в табло. Отвечаю.
Разумеется, на другом конце линии мне отвечают долгим, сука, молчанием, я же в это время паркуюсь на Хантер-Сквер. Затем в трубке снова раздается веселый голосок.
— Значит, он портит мой товар. Я предупреждал его, чтобы не оставлял следы, сука, — посмеивается Пуф. — Но ты прав: он мой шурин. Так что придержи лошадей, Чарли Бронсон
[50], если не хочешь подписать себе смертный приговор… — и он снова смеется, — я с ним разберусь. Я так полагаю, про малышку Джинти ты ничего больше не слышал? Ищейки больше не появлялись?
— Нет, — отвечаю я, а уж я бы узнал об этом первым, поскольку тусуюсь с ее маленьким дружком, езжу с ним выпить кофе или сыграть в гольф. Иногда мне кажется, что малыш Джонти знает больше, чем говорит, но это не так, не в его это духе. На самом деле обычно этот коротышка выбалтывает даже больше, чем знает.
— Уже несколько месяцев прошло. Не знаю, что это я так волнуюсь из-за какой-то паршивой шлюшки. Но она и правда умеет задеть за живое. Забавно, как это получается у некоторых пташек.
— Ага, — говорю я. Не хочу разговаривать с этим придурком о пташках, да и вообще о чем угодно, хорошо, что он наконец-то вешает трубку.
На экране появляется сообщение из диспетчерской. Это Толстолобый.
НАДЕЮСЬ, ТЫ ЕЩЕ НЕ СМЕНИЛ РАДИКАЛЬНО ПРИЧЕСКУ! Я ПРОСТО РЕШИЛ ТЕБЯ ПОДКОЛОТЬ! КОПЫ НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛИ, Я ВСЕ ПРИДУМАЛ! ЗАКАЗ НА НАБЕРЕЖНОЙ БРЕНДОНА, 18.
Я смотрю в зеркало на свою остриженную голову. Затем бью со всей дури по «торпеде»: ЕБАНЫЙ МУДАК! Ну вот, у них получилось: они забрали у меня все! Можете, сука, и кэб забирать, ублюдки. Похуй на его заказ.
Я бесцельно катаюсь по городу, с трудом могу взглянуть на себя в зеркало, и мне не приходит в голову ничего лучшего, чем поехать в сауну. Кельвин снова там, смотрит на меня со злобной ухмылкой. Готов поспорить, что Пуф ему уже настучал, но Кельвин ничего на этот счет не говорит, поскольку есть более важная информация.
— Опять приезжала полиция, — с насмешкой говорит он, — спрашивали про Джинти.
— Да? И что они говорят?
— Все та же херня. Телка официально объявлена в розыск, поэтому они обязаны всех допросить. Меня здесь не было, я только что пришел. — Он оглядывается на девчонок в зале; здесь Андреа и новая тёла, Ким, молодая, беспокойная на вид. — Они рассказали им все, что знали, то есть, по сути, ничего.
— Мне тут недавно звонил Вик.
Нижняя губа Кельвина начинает подергиваться.
— К чему ты клонишь?
— Пора тебе, сука, притормозить с телками.
Он весь ощетинился, сглатывает слюну.
— Тебе-то какое до этого дело?
— Вик сделал это моим делом, — говорю я придурку, — так что, сука, я за тобой слежу. Считай, что тебя предупредили.
Он собирается что-то сказать, но затем останавливается и снова натягивает на лицо свою глупую улыбку:
— Хорошая стрижка. Новый имидж?
Я отворачиваюсь от него, борясь с нахлынувшей ненавистью. А этот придурок смотрит на новую пташку, Ким, кивает ей и уводит в одну из комнат. В этот момент Андреа поворачивается ко мне и смотрит так, словно я должен их остановить. Ну а хули я могу сделать? Я еще немного слоняюсь по сауне, но для меня настоящая пытка видеть всех этих пташек, их вонючих клиентов и знать, чем они там занимаются, сука, в комнатах. Теперь я уже на пределе. Теперь я понимаю, что имела в виду Суицидница Сэл, говоря о своем искусстве: когда у тебя отбирают то, что так для тебя важно, какой, сука, смысл жить дальше? В этом, сука, вся твоя суть. Хуй знает, сколько я смогу прожить без траха. Но хватит уже убиваться; если я пойду на дно, то прихвачу с собой и Кельвина с Пуфом. Мне, сука, терять нечего.
Я иду к выходу, поднимаюсь по ступеням из подвала на улицу, и тут из «вольво» выходят два крутого вида придурка. На мгновение мне кажется, что это конкурирующая банда, может парни Пауэра, потому что выглядят они так, как будто знают свое дело. Я пытаюсь не встречаться с ними глазами, но избежать их мне не удается. А потом я понимаю, что это полиция. Один из них показывает свое удостоверение.
— Мы ищем Кельвина Уайтфорда.
— Он там, внутри, — отвечаю я, указывая на дверь.
Решаю пока остаться неподалеку, копы же сразу влетают внутрь и уже через несколько мгновений вытаскивают наружу Кельвина и заталкивают его в машину, припаркованную прямо у выхода. На Кельвине спортивные трусы и майка, придурка взяли прямо за работой! Он смотрит на меня так, словно это я, сука, его сдал. Я уже собираюсь слинять отсюда нахрен, но один из этих сыщиков говорит:
— А ваше имя?
— Терри Лоусон я.
— Мы были бы вам признательны, если бы вы подождали внутри, мистер Лоусон. Нам нужно с вами поговорить.
— Вообще-то, я здесь не работаю, просто наведываюсь периодически. Я типа инспектор, а не клиент. Сам-то я никогда за это не платил…
— Тем не менее, если вы не возражаете, — говорит парень настойчиво, а Кельвин пялится на меня, открыв рот, из машины, в которой его увозят копы.
Вообще-то, меня всегда подмывает слинять, как только на сцене появляется полиция, но в данном случае я с самого начала решил, что стоит с ними посотрудничать и выяснить, что же все-таки, сука, происходит.
