Северянка, за которой он следил боковым зрением, сидела поодаль, зажатая между своим стражем и полковником. Широкие складки полночно-синих одеяний полностью скрывали женщину, и под чадрой она могла улыбаться наивности окружающих. Или изменяться…
Точь-в-точь как проклятые в Троице.
Капитан сердито отбросил эту мысль. После разговора с Уайтом ему все никак не удавалось избавиться от воспоминаний о чертовом городке. Нужно взять себя в руки, иначе он сойдет с ума, как и Белая Ворона. Надо забыть о прошлом и его демонах — реальных или нет, не важно, — и сосредоточиться на явной, открытой угрозе в рядах полка. Все дело в ведьме! Увидев ее лицо в обзорной галерее, Хардин потерял покой. В ее чертах не было ни красоты, ни изящества, только жестокая и не вполне человеческая усталость.
Возможно, северянка служила полку как живое оружие, но если и так, то это оружие могло погубить своего обладателя, словно перегревшийся плазмаган. В любом случае она не подходила на роль спутницы Катлера. Посмотрев на полковника, с высокомерным видом сидевшего рядом со своей ручной колдуньей, Вендрэйк задался вопросом: как такой солдат мог пасть настолько низко?
— Мы все на твоей стороне, Хардин, — прошептал ему в ухо лейтенант Квинт. — Только слово скажи, и мы поддержим тебя, всадим ему по самую рукоять.
— В чем именно поддержите? — уточнил капитан, поворачиваясь к соседу, и на честном лице Перикла Квинта появилось уязвленное выражение. Второго человека в отряде когда-то считали резвым парнем, но с тех пор он позволил себе располнеть.
— Да ладно тебе, Хардин, — залебезил лейтенант. — Все мы видели, как ты строил козни вместе со стариком Уайтом.
Вендрэйк печально покачал головой. Да, Перикл Квинт был более-менее компетентным всадником «Часового», но при этом полным идиотом. Как и большинство кавалеристов «Серебряной бури», лейтенант происходил из семейства патрициев, но намного более влиятельного, чем прочие. Потомок Основателей, он был богатейшим человеком в полку и унаследовал от обоих родителей дюжину титулов. Казалось неясным, почему Квинт, увидев Федру, тут же не отправился в обратный путь.
— «Козни» — это слово из языка простолюдинов, лейтенант, — ответил Хардин. — Джентльмену с Провидения совершенно не к лицу использовать его в своей речи.
Квинт было нахохлился, но Вендрэйк уже повернулся обратно к Катлеру. Капитан знал, что «Серебряная буря» поддержит его в случае выступления против полковника, но ключевыми игроками окажутся ротные командиры. Если они встанут на сторону Хардина, то весь полк последует за ними. Мэйхен, этот ненавистник северян, уже выражал недовольство по поводу ведьмы, так что на него наверняка можно рассчитывать. Правда, Темплтон — странная птица, а Уайт до конца верен старому другу.
Внезапно Катлер поднял глаза и, сохраняя каменное выражение лица, встретился взглядом с Вендрэйком. У капитана пересохло во рту: что, если ведьма почуяла его тайное присутствие в обзорной галерее? Проникла к нему в разум, узнала о предательстве и сообщила полковнику? Как можно защититься от чего-то настолько незаметного? Так же неожиданно командир вперился взглядом в вокс-оператора. Серобокий преклонного возраста сидел напротив Катлера, слишком далеко от Хардина, чтобы капитан мог что-то расслышать за ревом турбин, но он видел, как связист копается с вокс-установкой. Полковник подгонял оператора, тот возился все лихорадочнее, так что и остальные конфедераты начали обращать внимание на суматоху.
«Что, во имя Семи Преисподних, происходит?» — спросил себя Вендрэйк.
И тут Катлер взвыл. Это был непрерывный яростный рев, от которого у капитана волосы на загривке встали дыбом. Ни один вменяемый человек не смог бы издать подобный звук…
Лицо полковника исказилось от гнева, мышцы напряглись под страховочной системой, сражаясь с ремнями, которые он мог бы просто расстегнуть. Финальным усилием Катлер вырвался на свободу и вскочил на ноги. Убежденный, что командир окончательно спятил, Хардин потянулся за пистолетом.
Да он будто одержимый!
Покачнувшись, Белая Ворона неожиданно замер и резко повернулся к ведьме. Прошло несколько долгих секунд, а затем лицо полковника дернулось, и безумие словно бы покинуло его, оставив после себя холодную ярость.
«Она держит Катлера на привязи, словно бешеного пса», — с отвращением понял Вендрэйк.
Полковник глубоко вздохнул и, будто бы став выше ростом, посмотрел в сторону кабины пилотов.
— Конфедераты, я только что получил сообщение с поверхности. — Энсор помолчал, используя старый трюк: он обращался ко всем сразу, но при этом словно говорил с каждым по отдельности. — Майор Уайт мертв, а нас всех обвели вокруг пальца, как последних идиотов.
С этими словами полковник вытащил пистолет и зашагал к кабине.
Лодка взобралась на гребень высокой волны, встала почти вертикально и рухнула обратно в бушующий океан. Каскады гнилой воды перехлестывали через борта и заливали солдат, скорчившихся на металлических сиденьях. Жидкость напоминала простоквашу желтого цвета, и в ней было полно мерзких липких водорослей, от которых несло нечистотами. Уже на палубе линкора пахло довольно скверно, но здесь, в этой бурлящей выгребной яме размером с море, вонь стала почти невыносимой.
Очередная волна встряхнула лодку, и Туми, не приходя в себя, навалился на плечо Жука. Лицо бойца напоминало один огромный синяк над бородой, покрытой коркой засохшей рвоты. Клэйборн рассеянно оттолкнул снайпера, который оставался в отключке, и продолжил вырезать костяную флейту, как будто не обращая внимания на штормовое море. Дикс, сидевший напротив, дернул кадыком и снова сблевал, на этот раз даже не стараясь попасть в новичка. Втиснутый рядом с Джейкобом, Оди Джойс, до боли сжимавший предохранительный поручень, почувствовал, что и его кишки перекручиваются, но у парня уже иссякли запасы рвоты, как и у большинства солдат вокруг, ведь за последний час почти каждый из них, даже сержант Калхун, внес свою лепту в лужу поганого месива, плескавшегося на дне лодки.
Семь Преисподних, Джойс до смерти перепугался, увидев, как дядю-сержанта Калхуна выворачивает наизнанку. Оди всегда думал, что их командир — настоящая скала, несокрушимая и непоколебимая, а вышло, что Уиллис первым отдал должок морю. Сдержаться смог только полукровка, но юноша решил, что это, наверное, из-за его северной крови. Дикари были порчеными созданиями и потому, может, так любили оставлять блевотину внутри. Вполне разумная мысль, правда? Новобранец ухватился за нее, потому что больше ничего вокруг уже не имело смысла…
Майор Уайт был мертв. Джойс видел, как все произошло, но до сих пор не мог поверить в это. Когда приземлилось десантное судно со 2-й ротой и ее командиром на борту, конфедератов выстроили для смотра. Все бойцы с гордостью смотрели, как Старик шагает навстречу приветственной делегации линкора, но потом начались какие-то долгие споры, а из железного замка вышел еще один божий человек и присоединился к остальным.
Оди понял, что новоприбывший — очень важная персона, потому что он был выше всех, кого юноша видел в своей жизни. Сначала парень подумал, что этот человек может даже оказаться космическим десантником, но он не был облачен в священную броню с картинок, поэтому Джойс решил, что перед ним святой. Позже Оди услышал, как моряки называли великана «исповедник Гурди-Джефф», и это имя звучало вполне себе благочестиво.
