Мёрке подавила внезапное желание надеть рубашку с откровенным вырезом и вновь облачилась в привычную повседневную мантию. Закрепила пояс с магическим жезлом и кнутом для призыва Виллмы и побрела на кухню, которая встретила ее жаром работающих на полную мощность печей. В воздухе витал приятный запах яичницы, тостов и бекона. Работники кидались от одной плиты к другой, ловко добавляли специи и грациозно переворачивали оладьи. Натт удивленно хлопала ресницами, раздумывая, зачем Хассел отправил ее сюда.
— Госпожа Мёрке, — маленькая девочка дернула ее за подол, — вы от Фирса?
— Да, только он не объяснил мне ничего.
— Сейчас-сейчас. — Малышка засуетилась и достала небольшой контейнер для еды. — Удачного вам свидания. Мы так рады за него, — мечтательно проговорила девочка и подтолкнула некромантку к выходу. — Вам пора, без головного убора тут нельзя.
«Свидание?» — покраснела Мёрке. Даже продохнуть не дает. Напустил таинственности, а сам позвал на прогулку. Да еще и сейчас. Как будто у них есть время на это. Хотя провести выходной не в гнетущих стенах Тэнгляйха было весьма заманчиво.
Фирс уже поджидал ее на улице с внушительной наплечной сумкой:
— Долго ты. — Он взял контейнер и убрал к остальным загадочным предметам, заготовленным для их прогулки.
— Признавайся, что задумал?
— У нас очень важный поход за твоим новым оружием. Плюс совместим приятное с полезным. Целители говорят, что мне нужно как можно больше ходить, так что прогуляемся до Элскер Крик, — невинно предложил стихийник.
— Идти на кладбище без гравштайна? Так и думала, что предложишь что-то небезопасное, — обреченно вздохнула Натт.
— Эй, а как же я?
— Толку от твоей магии против мертвых мало, разве что огонь, но ты им не пользуешься.
— Буду твоим воином поддержки и по совместительству оруженосцем. — Фирс вытащил из сумки переливающиеся всеми цветами радуги магические наконечники для жезла. — Нравятся?
— Шутишь? — Натт поочередно подносила к глазам сосредоточия. Они вибрировали силой в ее руках и пропускали по пальцами энергетические волны. — И когда ты все успеваешь?
— На самом деле я уже давно их сделал. Но у нас с тобой, как обычно, все не заладилось. Вот лежали, пылились и ждали своего часа, — Хассел улыбался, глядя на реакцию возлюбленной.
— Уже хочу их опробовать. Пойдем скорее. Вдруг нам повезет и на нас набросится толпа нежити? — Натт схватила мага за руку и потащила к воротам.
Во дворе вновь кипела деятельность, на этот раз под руководством Йедена Стаата, который, к немалой радости студентов, нарушил свой обет молчания. Студенты готовились к осеннему мероприятию прощания с духами и украшали двор тыквами и хвойными венками. Некроманты-старшекурсники заряжали кристаллы для смотрителя. Стаату предстояло открывать церемониальный портал, а без должной поддержки такое могло стоить ему жизни. В этом году Натт Мёрке должна была стать ведущей праздника, но из-за сложившихся обстоятельств некромант убедил деканов в том, что юной адептке еще понадобятся силы. Никто не пожелал с ним спорить, а многие, наоборот, обрадовались тому, что опытный маг возьмется за дело. Иные вовсе назначили бы заслуженного преподавателя на должность магистра некромантии, однако смотритель в категоричной форме отказался от такого предложения, заявив, что Натт Мёрке себя еще проявит.
Натт не обижалась. В глубине души она знала, что недостойна быть преподавателем, по крайней мере пока не разберется с собственным демоном. Да и Фирс слишком хорош для нее как ни крути. Он добрый и открытый, хоть и прячет это за тонной сарказма и скабрезных шуток. В его взгляде слишком часто мелькает настоящая забота, которую тут же сменяют пугающие всполохи страсти.
— Помедленнее, Мёрке! Куда ты так несешься? — Хассел начал задыхаться и хвататься за горло.
— Извини, совсем забыла. — Она с тревогой разглядывала капельки пота на лбу мага. Его грудь тяжело вздымалась от сбившегося дыхания.
— Ничего, — Хассел зашелся кашлем. — Как же раздражает собственная слабость.
— Это временно, скоро ты окончательно поправишься, — заверила Натт.
— Твои прогнозы оптимистичнее, чем у целителей, а это пугает, ведь ты некромант. — Смех стихийника походил на карканье ворона, и от него у Натт пробежали мурашки по спине.
— Попробуй молча идти, может, полегчает, — обиделась она, а Хассел лишь шире улыбнулся, радуясь ее надутым губкам.
Вопреки ожиданиям, маг не повел ее на кладбище, а свернул раньше, остановившись у озера смерти. Алтарь находился на противоположной стороне, и Фирс бросил в его сторону немного грустный взгляд.
— Синд целовал тебя здесь совсем недавно.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Натт.
— Твой демон показал. Мне было больно на это смотреть, ты так охотно ответила инквизитору, — признался Фирс.
— Разыгрываешь сцену ревности? Не буду оправдывать своих поступков, но это было не совсем по любви, если тебе интересно.
— Твой двойник немного извратил картинку, должно быть, отомстил мне за то, что много лет назад я показал подобное Форсворду и внес неожиданные коррективы в его планы. Мне все кажется, что тебе не стоило возвращаться в Тэнгляйх. Тебя словно в ловушку загоняют… А вообще мир круглый. Смешнее всего то, что я повелся и так же, как твой друг, пошел заниматься некромантией, — ухмыльнулся маг.
— Только ты единственный, кто пострадал. — Натт погладила его по искуственной руке, а затем переместила ладонь на грудь Хассела. Но едва она нащупала вживленные металлические пластины, как Фирс схватил ее за запястье, отвел руку и положил себе на плечо.
— Поцелуй меня, Мёрке.
— Когда по имени назовешь, тогда поцелую, — упрямилась Натт.
— Забудь. Мне не нравится твое имя, я уже говорил.
— Ага, словно что-то прилипло к небу, — обиженно повторила его слова Натт.
— Не только из-за этого. Знаешь легенду Сорплата о птицах?
— Я вообще о южной провинции мало знаю. — Натт накручивала на палец его заметно отросшие волосы.
— В Сорплате живут две птицы. Одна сжигает землю в огне дневного солнца, повергает жителей в отчаяние и безысходность, уничтожает посевы, иссушает реки, превращая провинцию в адское пекло.
— И при чем тут мое имя? — Мёрке вновь начинала терять над собой контроль от близости стихийника, а его тяжелое болезненное дыхание вызывало в ней еще большие приступы нежности.
— Есть вторая птица. Ее мы называем Мёрке, и она прилетает в сумерках и укрывает агонизирующую землю холодной прохладой. Она вбирает весь жар и боль, а наутро улетает, — Фирс почти шептал древнее сказание ей на ухо.
— Ты это с ходу сочинил, признайся, — не поверила Натт.
— Нет же. Когда-нибудь съездим ко мне на родину, и я тебе покажу скульптуры в честь Мёрке, — предложил стихийник.
