Фирс Хассел схватился искусственной рукой за здоровую, пытаясь унять в ней дрожь. По его лицу струйками стекал пот, и он едва стоял на ногах. Он несколько долгих мгновений смотрел в пустоту, восстанавливая дыхание, пока, наконец, не перевел взгляд на рыдающую Мёрке. Хассел медленно подошел к ней и сел на кровать.
— Фирс, — Натт впилась подрагивающими пальцами в его руку, — она была здесь, она хотела тебя убить. — Слезы текли по ее щекам, и некромантка вытирала их о жесткое искусственное плечо парня.
— Я прогнал ее, не бойся, — стихийник гладил Мёрке по волосам, пытаясь скрыть собственный ужас. В воздухе еще чувствовались отголоски огненной магии. Демон отлично знал его потаенные страхи. Пламя, пепел… Хассел взглянул на здоровую ладонь, которая все еще полыхала от едва сдерживаемой стихии. Еще немного. Он должен успеть помочь Мёрке, пока все окончательно не вышло из-под контроля. Слишком долго он подавлял в себе непокорную стихию. Натт не должна остаться одна со всем этим. Синд Форсворд не поможет ей. Ему самому нужно держаться подальше от демона, который жаждет тьму инквизитора не меньше, чем душу некромантки.
— Это не все…
— Что случилось? — Хассел отстранился и взволнованно посмотрел на Натт.
Мёрке откинула назад волосы.
— Болит, — прошептала она, и Фирс испуганно провел пальцами по новым узорам, которые появились на ее шее. — И еще спина… Это невыносимо, помоги мне. Словно ножом кто-то режет.
— Что делать, скажи, — Фирс чувствовал себя беспомощным наблюдателем.
— В моей сумке баночка с лилиями, скорее, — Мёрке морщилась и стонала.
Хассел вытряхнул содержимое ее сумки и принялся шарить среди вороха вещей в поисках склянки с мазью.
— Нашел, — он быстро вернулся к Натт, открутил крышку, запустил пальцы в вязкую серебристую эссенцию и коснулся саднящей шеи Мёрке. Она издала вздох облегчения. В ее глазах все еще стояли слезы, и она нервно теребила ворот рубашки.
— Еще спина…
— Тебе придется раздеться, Натт. — Хассел отвернулся, а некромантка трясущимися руками пыталась справиться с пуговицами. Она сняла рубашку и осторожно легла на живот.
— Можешь поворачиваться, — тихо позвала она, и Фирс с трудом подавил встревоженный возглас.
Кожа девушки от шеи до поясницы была покрыта причудливыми хаотичными завитками. От каждого стона Мёрке, Хассел болезненно морщился. Не теряя времени, он быстро покрыл причудливые узоры мазью, пока они не побледнели.
— Лучше? — ласково спросил он, и Натт кивнула. Фирс закрыл баночку и принялся складывать вещи обратно в сумку.
— Фирс, — позвала некромантка, — побудь со мной. Мне очень страшно.
— Я и так с тобой, и мне тоже страшно. Похоже, чем ближе мы к Дорнфьолу, тем сильнее злится твой демон. Долго же она копила силы для этой атаки. Но думаю, что сегодня она уже не нагрянет, — заверил Хассел.
— Я имела в виду не в комнате побудь, а здесь, — Натт водила рукой по свободному месту на кровати, а другой прижимала одеяло, прикрывая наготу.
— Серьезное предложение, — стихийник хитро прищурился. — Учти я только что насмотрелся на тебя без одежды и вряд ли буду паинькой. А ногти, знаешь ли, очень долго и болезненно отрастают. Хотя в этот раз их осталось в два раза меньше, — нервно рассмеялся Хассел.
— Прости, я больше не буду калечить тебя. — Натт опустила глаза и сильнее прижала к себе одеяло.
— Да я шучу. Тогда я сам был виноват. — Стихийник забрался на кровать и сел напротив Мёрке. — Что будем делать? Спать мне резко перехотелось.
— Мне тоже, — прошептала Натт, и маг не без удовольствия наблюдал ее смущение.
— Я ведь правильно понимаю твои намеки?
Она кивнула.
— Ох, зря ты так. Я же по максимуму возьму от этой ситуации. Лучше бы ты не признавалась, — коварно улыбался Хассел.
— Что ты имеешь в виду?
— Попроси меня. Что мне сделать? — В темноте волосы Фирса казались рыжими, а сам он походил на взлохмаченного кота.
— Я не смогу! — выдохнула Натт и еще сильнее залилась краской.
— Постарайся, — подбодрил Хассел.
— Поцелуй меня, — с трудом выдохнула Мёрке и почувствовала, как сердце истово затрепыхалось.
— Как и куда? — продолжал издеваться маг, но она лишь откинула прядь волос, обнажая меченую кожу шеи. Он почти невесомо коснулся губами подрагивающих вен. — Так?
— Сильнее, — попросила некромантка, и стихийник с готовностью выполнил ее просьбу, а затем вновь отстранился и покорно сложил руки на коленях. — Фирс! — недовольно простонала Мёрке.
— Я сделал, что ты велела, — невинно проговорил Хассел.
— Пожалуйста, прекрати играть со мной. Мне и так нелегко, а ты…
— Извини, больше не буду! Откинь одеяло.
Натт послушалась, но сразу же прижала руки к груди.
— Ну что за детский сад, Мёрке?
Она опустила руки и вновь пожалела об остриженных волосах, которые могли бы прикрыть ее обнаженную грудь от жадного взгляда стихийника. Но он быстро пришел к ней на помощь, прижал к себе и подарил долгий и страстный поцелуй. Некромантка с легким сожалением прервала ласку и оттолкнула его.
— Теперь ты! — приказала она.
— Что я? — Хассел тяжело дышал.
— Раздевайся. Хочу посмотреть на тебя. — Натт игриво склонила голову набок, на этот раз чувствуя смущение мага.
— Мёрке, я бы предпочел не снимать рубашку. У меня под ней не так красиво, как у тебя, — заупрямился Фирс.
— Снимай, мне все равно. Тем более я видела, как у тебя из груди торчат обломки ребер. Ты меня уже ничем не удивишь.
Стихийник ловко расстегнул пуговицы искусственной рукой, затем снял рубашку и зажмурился:
— Ужасно, да?
Мёрке судорожно сглотнула, глядя на страшные шрамы от лап одержимого барса. Кожа была вспухшей и болезненной, а в некоторых местах и вовсе неестественно черной.
— Что это? — спросила Мёрке, осторожно проведя по темному уплотнению.
— Металл плохо приживается. Не все кости удалось собрать и кое-где мне имплантировали искусственные. Жутко чешется. — Хассел старался сохранять непринужденный вид, но Натт чувствовала его досаду от собственной слабости.
— Тебе не больно? — она продолжала изучать его шрамы и добралась до плеча левой руки.
— Уже нет. Но тогда в подземелье мне по-настоящему хотелось умереть. Единственное, что меня держало, это ты. Я так подвел тебя в тот день…
— Не надо об этом больше, — Мёрке запустила пальцы в его волосы и притянула к себе. Впервые за долгое время он не казался ей горячим. Ее собственное тело горело от страсти и желания. Она никогда не думала, что сможет открыться кому-то после тех ужасов на кладбище. Но Фирс Хассел перевернул ее мир, заставил почувствовать настоящее, живое. От него не веяло могильным холодом и тьмой, как от Форсворда, и он был именно тем самым солнцем, которого ей недоставало все это время. Он походил на огненную птицу, выжигающую земли Сорплата. Мёрке откинулась на подушку, увлекая за собой мага. Пламенная птица и темная птица. Может, то древнее предание было именно о них?
