— Не слишком разнообразно? — заметил Нурландер.
— Это еда для тех, кто худеет, — ответил Нюберг, положив за щеку сразу половину четвертой порции.
В половине седьмого они почувствовали, что наелись, движение на дороге потихоньку стало налаживаться.
— Черт, они наверно, закрылись, — воскликнул Нурландер, поднимаясь из-за стола.
— Кто они?
— Металлоремонт. На Риндёгатан.
— Поехали мимо, посмотрим. Все равно по пути.
Они поехали туда. По Кунгсгатан до Стюреплан, по Стюрегатан до Валхаллавэген, по улице Эрика Дальберга до Риндёгатан.
— Лучше бы мы поехали по Лидингёвэген, — сказал Нюберг.
— Заткнись, — ответил Нурландер. — Лучше бы мы взяли зонты.
Было черно, как в полночь, хотя часы показывали только без пятнадцати семь. Поднявшись по Риндёгатан вверх, они подъехали к нужному дому. В окнах маленькой мастерской еще горел свет. Полицейские выбежали под дождь и застучали в стекло, за которым пылились старые каблуки и ключи полувековой давности. Коренастый грек лет шестидесяти осторожно выглянул в окно. Он испуганно уставился на двух скандинавских гигантов, нарушающих его спокойствие. “Полифем
[67], — подумал он. — Даже два”.
— Полиция, — знаками показал ему Нурландер и предъявил удостоверение. — Можно войти?
Грек открыл дверь и жестом пригласил двух циклопов-полицейских внутрь. На старом рабочем столе лежала открытая книга, на нее падал слабый свет сапожной лампы. Мужчина подошел к книге и взял ее в руки. Она была на греческом.
— Вы знаете Константина Кавафиса? — спросил он их.
Полицейские с изумлением воззрились на него.
— Никогда и нигде современный греческий язык не звучал так мелодично, как у Константина Кавафиса. Он вернул нам былое величие, — сказал грек и погладил переплет. — Я всегда после закрытия сижу немного и читаю. Одно стихотворение в день спасает от старческого маразма. Кавафис был дядей моего деда.
— Значит, вы Кристо Кавафис? — уточнил Нурландер.
— Да, — кивнул грек. — Чем обязан?
— Две недели назад вы сделали копию ключа по глиняному слепку. Так?
Кавафис побледнел.
— Я думал, дело закрыто, — пробормотал он, и ему сразу примерещились пытки в полицейских казематах. Похоже, он уже жалел, что назвался собственным именем.
— Дело закрыто. Просто расскажите, что знаете.
— Я уже рассказывал.
— Расскажите еще раз.
— Молодой человек, который говорил по-английски как американец, пришел сюда и попросил сделать ключ со слепка. Я не знал, законно ли это, но искушение было велико. У меня в жизни было мало искушений, и я не устоял. Потом я пожалел об этом и позвонил в полицию, они приехали и арестовали меня. Я провел ночь в тюрьме. Я так не пугался со времен гражданской войны
[68]. Столько всяких воспоминаний нахлынуло.
— Как он выглядел, этот американец?
Кавафис покачал головой.
— Времени прошло много. Обычный молодой человек. Светловолосый.
— Одежда?
— Не помню. Вроде, серая куртка. Кроссовки. Не помню.
Нурландер вынул из кармана ключ и показал его Кавафису. Но тот не поддался гипнозу.
— Этот ключ?
Кавафис взял его и покрутил в руках.
— Может быть, и этот. Похож.
— Вы можете прийти к нам завтра, помочь составить его портрет? Это очень важно.
Кавафис кивнул. Нурландер выудил бумажник, достал оттуда замызганную визитку и дал ее Кавафису. Полицейские попрощались. Вид у грека был задумчивый.
— Мне кажется, я кое-что вспомнил, — произнес он. — По-моему, мужчина расплатился десятикроновыми монетами, которые лежали у него в длинной трубке.
Нюберг и Нурландер обменялись взглядами. Они были правы. Джон Доу и был тем американцем. Он снял глиняный слепок с замка, пошел в мастерскую и заказал копию ключа. Потом получил пулю в сердце. Почему? Где? Пока разрозненные факты не хотели выстраиваться в версию, но одно было ясно — пора ехать во Фрихамнен.
Часы показывали почти половину восьмого, когда полицейские добрались до будки охранника возле складских помещений фирмы “Линк коуп”. Тьма была кромешная, хляби небесные разверзлись, Нюберг с Нурландером не взяли зонта и должны были проверить под проливным дождем замки по меньшей мере тридцати четырех дверей. Но раздумывать не приходилось.
На этот раз в будке сидел не Бенни Лундберг, а другой охранник. Нюберг подошел к окошку, помахивая удостоверением.
— Нам нужно кое-что проверить в связи с недавним ограблением. Бенни сегодня не работает?
— Он в отпуске.
— Давно он ушел в отпуск?
— После ограбления.
— Странное время для отдыха, — с сомнением сказал Нюберг.
— Да, — согласился охранник, похожий на прошлого дежурного, как брат-близнец. Как и Лундберг, он тоже сидел на стероидах, это было видно за километр, несмотря на темноту и непогоду. — Бенни брал отпуск в августе, и теперь опять. Уехал куда-то. За границу. Кажется, на Канарские острова.
Нюберг кивнул. Тут из-за угла показался Нурландер, он припарковал машину и теперь прыгал через лужи к входу. Первым делом они двинулись к складу, на котором побывал грабитель. Дверь была починена на скорую руку толстыми, набитыми крест-накрест досками. Нюберг всунул ключ в замочную скважину. Ключ вошел, но дверь не открылась.
— Тип замка совпадает, — сказал он. — Давай проверять все подряд, слева направо.
Они пошли вдоль складов в самый дальний конец здания. Справа и слева от главного входа было примерно одинаковое количество дверей. Кроме того, были двери с обратной стороны здания. Начальник отдела безопасности Мейер говорил, что складов тридцать четыре, но после первых десяти замков полицейским начало казаться, что помещений гораздо больше. Они вымокли насквозь. Проливной дождь сопровождался отвратительным пронизывающим ветром. Призраки двух пневмоний витали вокруг них.
Ключ входил во все скважины, но не поворачивался. Так они добрались до главного входа и перешли на другую сторону. С каждым замком настроение у них становилось все хуже и хуже. Дурацкое занятие. Причем все это — исключительно их собственная инициатива. Сверхурочная работа, за которую даже неудобно просить компенсацию. Кто им мешал подождать до завтра?
Вот и конец ряда. Последняя дверь. Они совсем пали духом.
— Ну что? — спросил Нюберг, держа ключ в нескольких сантиметрах от замка.
