— Не ты один, — сказал Хультин будничным голосом.
“Мы ошибались, — подумал Нюберг. — Все шло не к двум воспалениям легких, а к двум сотрясениям мозга”.
— Если бы мы не застряли в кафе, мы бы его спасли, — проговорил он сквозь зубы.
Хультин внимательно посмотрел на Нюберга, попрощался и вышел — сначала в коридор, потом в уже ставшую привычной беспросветность. Прежде чем шагнуть под проливной дождь, Хультин раскрыл зонт с полицейскими логотипами и под его защитой относительно благополучно добрался до своего “турбовольво” — машина была единственной служебной привилегией, на которую Хультин соглашался.
Он ехал по темному городу — вверх по Санкт-Эриксгатан, потом по Флеминггатан и Пулхемсгатан, однако мысли его витали далеко: вместо того чтобы смотреть на дорогу, он прокручивал в голове факты и догадки и представлял немалую опасность для других участников дорожного движения — хорошо, что в этот поздний час их было немного. Почему Бенни Лундберг? Что видел или делал охранник той ночью? Хультин сам был в ту ночь на складе, разговаривал с охраной и не заметил ничего необычного. И все же та история со взломом очень подозрительна. Сразу после взлома Лундберг взял отпуск и позже был обнаружен полумертвым в руках кентукского убийцы, который говорит по-шведски, смог вывести из строя двух могучих полицейских-профессионалов и не убил Нурландера, хотя мог сделать это как минимум дважды. Если не знать остальных обстоятельств дела, сразу приходит на ум, что преступник — кто-то из своих, из полиции.
Хультин вошел в темное здание полицейского управления. Стояла полная тишина. Непрекращающийся стук дождя уже сделался привычным и воспринимался как фон. Если ливень когда-нибудь прекратится, нам будет не хватать его и этого шума дождя, подумал Хультин.
Он прошел в ту часть здания, где находились кабинеты сотрудников ‘Группы А”. Из-под одной двери выбивался слабый свет. Хультин сразу понял, что это у Чавеса. И тут же Чавес выскочил в коридор, чуть не сбив с ног начальство.
— Пойдемте чего покажу! — заорал он, как мальчишка.
Ян-Улов Хультин не хотел ничего смотреть, он хотел сесть и подумать. Хватит уже, насмотрелся за последнее время. Однако он тут же устыдился своей реакции: ворчит, как старый дед. Хотя почему “как”? Он и есть старый дед. С этой мыслью Хультин безропотно последовал за Чавесом.
За столом Йельма сидел пожилой господин, судя по внешности, уроженец какой-то средиземноморской страны. На его лицо падал яркий свет от большого экрана компьютера.
— Это Кристо Кавафис, — сказал Чавес. — Мастер по замкам. Я взял на себя смелость привезти его сюда. Это мой начальник Ян-Улов Хультин.
— Очень приятно, — сказал Кристо Кавафис.
Хультин кивнул и удивленно посмотрел на Чавеса, который тут же подскочил к греку.
— Когда я услышал, что ключом Джона Доу можно открыть подвал, где было совершено преступление, меня вдруг осенило. Американец, приехавший в Швецию под именем Эдвина Рейнолдса, скорее всего выглядел вот так.
Чавес повернул экран на четверть оборота. И Хультин увидел лицо кентукского убийцы.
Перед ним был Джон Доу, их неопознанный труп.
Воцарилась тишина. Детали мозаики начали складываться в картину, и Хультин резюмировал:
— Значит, есть два кентукских убийцы!
— Пока только один, — ответил Чавес.
Хультин взял мобильный и набрал номер Йельма. Телефон был занят. Странно. Этот номер использовался только для особых звонков.
* * *
Они медленно подошли к компьютеру, перед которым сидела Вильма Стюарт и кивала головой.
— Да, это он, — говорила старая дама. — Верно. Ламар Дженнингс.
Черстин и Йельм не сводили глаз с лица кентукского убийцы.
Это был Джон Доу, их неопознанный труп.
Йельм взял мобильный и набрал номер Хультина. Телефон был занят. Странно. Этот номер использовался только для особых звонков.
* * *
Хультин набрал номер снова и на этот раз дозвонился.
— Йельм у телефона, — ответил Йельм из-за океана.
— Джон Доу — кентукский убийца, — коротко проинформировал Хультин.
— Один из них, — отозвался Йельм.
— Я сейчас смотрю на его портрет.
— Я тоже.
Хультин вздрогнул от неожиданности и добавил:
— Я пытался тебе дозвониться…
— Я тоже.
Разговор буксовал, и, чтобы не топтаться на одном месте, Хультин сменил тему:
— Нурландер и Нюберг чуть не взяли того, второго. Он говорит по-шведски.
— Он живет в Швеции с 1983 года. Что значит “чуть”?
— “Чуть” значит, что оба получили от него по морде. На складе “Линк коуп”. Он держал Вигго на мушке, но отпустил. Он полицейский?
— Типа того. Но сейчас это не важно. Значит, он пока на свободе…
— Пока да. Но у нас есть его щипцы. И едва живой охранник.
— Бенни Лундберг?
— Да. Его, к сожалению, вряд ли удастся вернуть к нормальной жизни. Что вам удалось выяснить?
— Их двое, отец и сын. Оба Дженнингсы. Один поехал в Швецию, чтобы убить другого. А вышло наоборот.
— Все-таки Дженнингс… Значит, он не погиб?
— Он живет уже пятнадцать лет в Швеции. Погиб Ламар, теперь это уже установлено. И это объясняет, почему Джон Доу погиб от пули, а не от пыток. Скорее всего он выследил отца и из укрытия наблюдал, как тот пытает Эрика Линдбергера. Уэйн, наверно, даже не знает, что застрелил собственного сына.
— Значит, это его видели юристы-спортсмены?
— Да. Следовательно, шведские жертвы — дело рук двух разных людей. Хассель и Гальяно — на совести Ламара, оба погибли по несчастной случайности. Хассель — из-за билета на самолет, а Гальяно просто прятался в доме, куда пришел Ламар. Их убийцей был Джон Доу, то есть Ламар Дженнингс. Его самого убил Уэйн, тоже случайно. Остался Линдбергер. Его смерть не случайна. Уэйн не идет на поводу у случайности. Он профессионал.
— Профессиональный убийца “типа” полицейского? Ты хочешь сказать…
— Вслух это произносить не надо, но вы правы.
— Хорошо. Вы там, похоже, закругляетесь? Мне нужны люди здесь. Можете возвращаться?
— Сейчас?
— По возможности.
— Хорошо.
— Передайте привет Ларнеру и поблагодарите его от моего имени.
— Конечно. До встречи.
— До встречи.
Йельм отключился, но продолжал в задумчивости вертеть в руках телефон. Они его чуть не взяли. Подумать только, Нурландер и Нюберг…
— Ты слышала? — спросил он Черстин, которая, склонившись к нему, прислушивалась к телефонному разговору.
