— Неважно. На это уже нет времени. Надо сделать так, чтобы судно не ушло из шведского порта.
— Хенрик Нильсон об этом знает?
— Нет, он только получил деньги, что будет дальше, он не знает. Посредник перевозит материалы в нейтральное место. Оттуда они попадают в порт. И место, и порт мне неизвестны. Судно отходит сегодня или завтра. Это все, что я знаю.
— Пункт назначения?
— Выдуманный. По документам может быть любым.
— Хорошо, — тут же сказал Хультин. — Встречаемся у входа.
Все направились к двери. Йельм задержался. Он остановился возле Дженнингса и посмотрел на него.
— Ваша исповедь и признание — всего лишь уловка, способ выгадать время или вызвать к себе симпатию? Не правда ли?
— Поживем — увидим, — спокойно ответил Дженнингс.
— А как насчет Нюберга? — продолжал Йельм. — Что вы подумали, когда увидели его в коридоре? Могли ли вы представить себе такое развитие событий? Неужели вы и апперкот могли предсказать?
Взгляды Дженнингса и Йельма скрестились, и Йельму показалось, будто он заглянул во мрак тысячелетий или посмотрел в глаза акуле.
— Этого вы никогда не узнаете, — ответил Дженнингс.
Йельм подошел и наклонился к нему. Дженнингсу хватило бы доли секунды, чтобы убить его. Йельм и сам не знал, зачем положил голову в львиную пасть. Может, ему померещился потусторонний зов или пение сирен, или захотелось издевательски ухмыльнуться в лицо смерти?
— Глядя на вас, я готов поверить в необходимость смертной казни, — сказал он.
Дженнингс улыбнулся своей мимолетной улыбкой. Безо всякого намека на радость.
— Как индивид я, конечно, заслуживаю смертной казни, — сказал он. — Но я не индивид, я инстанция.
Йельм вышел. Остальные стояли в коридоре. Арне Сёдерстедт говорил по мобильному.
— Он не врет? — спросила Черстин Хольм. — Речь действительно идет о системах управления ядерными боеголовками? Или он нас просто отсылает, чтобы развязать себе руки?
— Черт его разберет, — в сердцах ругнулся Йельм. — Его не поймешь. Зачем мы ему? Что за игру он затеял?
— По-моему, это уже в компетенции СЭПО, — буркнул Чавес.
— Может, сообщить в правительство? — предложила Хольм.
Хультин стоял неподвижно. Было непонятно, думает он или просто пребывает в растерянности.
— Пошли убьем его, — бодро предложил Нурландер.
Сёдерстедт закончил разговор и вздохнул:
— Юстине удрала от наблюдения.
Хультин поморщился, подав наконец первые за последнее время признаки жизни.
— Никому пока сообщать не будем. Чем бы Юстине не занималась, это незаконно. Будем брать ее и заодно проверим все суда, которые должны покинуть шведские порты в ближайшие сутки.
— А Дженнингс?
— Под стражей. Я организую это. Арто, у тебя сохранились записи Юстине?
— В кабинете.
Все пошли к нему. Там уже сидел Гуннар Нюберг и разглядывал свою загипсованную руку. Он поднял на входящих скептический взгляд.
— Вы подписали контракт с дьяволом, — констатировал он. — Берегитесь! А я — пас!
— Ты член нашей команды, Гуннар, — сказал Хультин. — Нужно найти Юстине Линдбергер. Речь идет о государственных интересах.
— Поумнее ничего не придумали?
Лицо Хультина было непроницаемым.
— Он вас дурит! — заорал Нюберг. — Вы что, не видите: он вас за дураков держит? Он и меня провел. Он позволил мне себя ударить! Я видел его взгляд. Он все это разыграл. Я это только сейчас понял.
— Возможно, — сказал Хультин. — Но то, что Юстине Линдбергер сбежала из-под наблюдения, это факт. Нам нужна твоя помощь.
Нюберг покачал головой.
— Ни за что.
— С этого момента ты на больничном. Иди домой.
Нюберг дико взглянул на Хультина и вышел. Он остановился за дверью и дал выход гневу. Потом отправился в подвал, туда, где находился под арестом Дженнингс. Двое крепких одетых в гражданское полицейских только что заступили на пост возле дверей. Они сидели в коридоре за столом, разложив на нем карты. Появление Нюберга было для них неожиданным. Нюберг сел на третий стул возле стены.
— Играйте, — сказал он полицейским. — Меня здесь нет.
Но он был там, и там он собирался оставаться. Перед его глазами опять промелькнуло все, происшедшее в “Линк коуп”. Он идет по коридору. Взгляд Роберта Мейера. Едва заметное движение рукой к борту пиджака. Рука опускается на полпути. Мейер холодно и невозмутимо принимает удар.
Нюберг решил, что никуда отсюда не уйдет.
В это время Арто Сёдерстедт подошел к своей доске, сплошь изрисованной квадратиками.
— Записи Юстине с левой стороны, Эрика — с правой.
— Есть ли среди них то, что можно толковать как название судна, сегодняшнюю или вчерашнюю дату или название порта? — спросил Хультин. — Что-нибудь, похожее на шифр?
Сёдерстедт почесал нос.
— Предположим, ее контакт был обозначен буквой С. Они периодически встречались. После цензуры эти записи в книжке отсутствовали. Сама Юстине утверждает, что в это время бегает и занимается стретчингом. Так или не так, не знаю. Другая информация, которую она удалила из ежедневника, касается ее любовника Германа из Вру. О нем тоже ничего не известно. У нее есть три подруги, очевидно, достаточно близкие — Паула, Петронелла и Присцилла. Вот их адреса и фамилии. Есть также много родственников, которые, судя по всему, плотно общаются. Но все это еще нужно проверять. Есть и еще кое-что. Вот листок с надписью “Синий викинг”. Это может быть шифр или место, например, ресторан, но я такого не нашел. Или вот это: “orphlinse”. Что это значит, ума не приложу. Так было написано на маленьком желтом листочке. И вот еще что: Юстине ускользнула от наблюдения в торговом комплексе “Эстермальмсхаллен”.
— Будем делиться, — сказал Хультин. — Пауль попытается найти Германа в Бру. Черстин займется подругами и родственниками, обзвонишь всех, кого сможешь найти. Вигго уточнит у охраны, когда точно и где она сбежала, поедешь вместе с ними в “Эстермальмсхаллен”. Хорхе попытается прочитать, что написано на желтых листочках. Арто и я проверим порты, их в Швеции, как вы знаете, не так уж мало. Приступайте.
Йельм выяснил, что Бру — захолустное местечко с шестью тысячами жителей — находится между Кунгсэнгеном и Больстой. С помощью различных баз данных он обнаружил в Бру восьмерых Германов. Двое были пенсионерами, остальных следовало проверить. Их возраст варьировался от двадцати пяти до пятидесяти восьми. Йельм стал их обзванивать: троих не было дома, двое, хотя Йельм настаивал и гарантировал соблюдение тайны, утверждали, что не знают Юстине Линдбергер, один из собеседников, Герман Андерсон, сорока четырех лет от роду, от расспросов пришел в сильную ярость. Узнав, где работают остальные три Германа, Йельм позвонил им на службу. Никто из них не знал Юстине, все очень искренне удивлялись. Что оставалось делать? Несколько минут Йельм находился на грани отчаяния. Потом решил съездить в Бру. Преисполненный самых дурных предчувствий, Йельм вышел из полицейского управления и отправился на разведку. Было три часа дня, дождь не прекращался.
