Это — забавно! Лиза занимается сексуальным просвещением сестры и пытается ее “успокоить”. При этом она сама в начале 1894 года билась в истерике и говорила подруге Кате, что мужчины не имеют права на ранний сексуальный опыт.
Надо полагать, Лизе, а не самой Вале пришла в голову идея, что Вале тоже не место в “душном” Ярославле и ей тоже нужно поступать на курсы. Когда Александра Егоровна, отчаявшись убедить старшую дочь не прыгать выше головы и выйти замуж, в педагогических целях позвала в дом старшего родственника, чтобы он по-мужски поговорил с Лизой, та во время разговора набрала в рот воды, потому что всё для себя давно решила. Слово взяла Валя.
Вот вы против курсов, дядя, а между тем посмотрите, как время идет вперед. Наша бабушка умела читать и писать, а своих дочерей она уже в гимназию отдавала; они не кончили курса, но мы, их дети, уже кончили курс. Следовательно, вполне естественно, что мы хотим идти на курсы, а наши дочери должны будут получать беспрепятственно высшее образование.
В этих “смелых” мыслях провинциальной девушки (внушенных Вале старшей сестрой) тем не менее было одно слабое звено. Валя смотрела на высшие курсы как на продолжение “дела” Дьяконовых и не мыслила своего будущего без мужа и детей. А вот Лиза смотрела на вещи куда более радикально.
Поэтому когда Катрановский сделал Вале предложение, Лиза активно вмешалась в судьбу младшей сестры. Она не позволила Валентину и Валентине решить этот вопрос без ее участия. И здесь мы имеем дело с очень интересной ситуацией.
Вторая половина XIX века была эпохой фиктивных браков. Об этом главным образом и написан знаменитый роман Николая Чернышевского “Что делать?”, который не меньше, если не больше, оказал влияние на умы молодых людей, чем “Крейцерова соната”. Только это было влияние в разные стороны. Начитавшись “Крейцеровой сонаты”, молодые люди отказывались от браков и продолжения рода, исходя из того, что в основе семьи лежит нечистый половой инстинкт. Начитавшись “Что делать?”, молодые люди, наоборот, энергично вступали в браки. Но только для того, чтобы освободить девушек от опеки и гражданского бесправия.
Однако провинция есть провинция! Лиза, скорее всего, не читала “Что делать?”. Этот роман не мог оказаться в библиотеке ее матери, потому что автор его был государственным преступником. С 1864 по 1871 год он провел на Нерчинской каторге, а потом до 1883-го жил на поселении в Вилюйске. Даже упоминания о романе нет в дневнике ярославской гимназистки, которая интересовалась всем на свете. И о фиктивных браках она узнала поздно, в конце 1894 года, когда ей было 20 лет. Если бы она узнала об этом раньше, неизвестно, как повернулась бы ее судьба.
Эту новость сообщил ей другой студент, по фамилии Э-тейн. Как она познакомилась с ним, Дьяконова не пишет, но почему-то она была с ним предельно откровенна и рассказала, как страдала все годы после окончания гимназии, дожидаясь полного совершеннолетия, чтобы поступить на Высшие женские курсы. Студент сильно удивился! “«Да это целый роман, — смеясь, воскликнул он. — Героиня за четырьмя стенами, не знающая действительной жизни». — «Да, героиня без героя», — подтвердила я”.
Тогда Э-тейн объяснил ей, какую возможность она упустила из-за своего незнания “действительной жизни”, даром потеряв три года жизни. “«Ну, вы написали бы письмо какому-нибудь студенту с просьбой избавить вас от такой обстановки». — «Как? что вы говорите? писать студенту? — искренне удивилась я (подобная мысль и в голову не могла мне прийти — до того во мне были сильны привитые воспитанием понятия о приличиях). — Да зачем же?» — «Да затем, что он по-человечески должен был бы помочь вам, как всякий благородный человек». — «Но… писать студенту, ведь это неприлично», — возразила я. «Э-э, бросьте вы там ваши прилично и неприлично; идти напролом — вот и все!»”
В тот день Лиза вернулась домой в радостном настроении. У нее будто глаза заново открылись. Испытывать этот вариант на себе было уже поздно и незачем. Но в апреле следующего года Катрановский сделал предложение Вале.
Из дневника Лизы нельзя толком понять, кто все-таки был главным инициатором этой невероятной брачной аферы, с помощью которой две сестры решили одним выстрелом убить несколько зайцев. (В результате подстрелили одного, и не того, в которого целились.) Но, сопоставляя характеры двух сестер, можно предположить, что душой заговора была Лиза, у которой незадолго до этого состоялся разговор с Э-тейном. Только в данном случае речь шла не о фиктивном браке, а о женитьбе по любви, но как бы с отложенными семейными обязанностями — модель, которая была испытана героями “Что делать?” Лопуховым и Верой Павловной. Катрановский должен был жениться на Вале, но не жить с ней, позволив ей сперва выучиться на Высших женских курсах.
Как это себе представляли молодые люди, страстно влюбленные друг в друга, нам не известно.
Катрановский заявил Александре Егоровне, что делает предложение ее младшей дочери, но поскольку она хочет продолжить обучение, готов отложить венчание на год, чтобы Валя могла поехать в Петербург и поступить на курсы. Через год он на ней женится. Необходимо только согласие матери невесты.
Согласие на что? Брак или учебу? Александра Егоровна поняла, что ее водят за нос. “На такое условие я никогда не буду согласна. Она — моя дочь и должна жить со мною. Я ее никуда не пущу учиться. Свадьба должна быть без всяких условий, тогда муж будет ее попечителем, и я не буду касаться дочери”.
Тогда хитрость молодых людей пошла еще дальше. Они сказали матери, что свадьба состоится. Но Валентин “твердо решил не отступать от своего намерения дать Вале полную свободу по выходе замуж”. “Я ее устрою на курсах, а сам потом уеду домой…”
Он говорил это просто и уверенно, и лишь едва удалось мне подметить грустную нотку в его голосе, как говорят люди, пришедшие к какому-либо окончательному решению. Нет сомнения, что он говорил о браке, но о таком, который сначала должен быть фиктивным. Меня тронуло такое благородство человека, а Валя ценит его безгранично… Теперь осталась одна практическая сторона дела…
Это невозможно читать без улыбки! Валя и Катрановский надеялись соединить две совершенно разные “модели” поведения женщин в обстоятельствах того времени. Первая модель — “тургеневская” — это женитьба Аркадия Кирсанова на младшей сестре Одинцовой Кате, с тем чтобы, образно выражаясь, жить с ней долго и счастливо и умереть в один день. Вторая, “чернышевская” модель — это женитьба Лопухова на Вере Павловне, с тем чтобы ее “освободить”, а затем дать возможность выбрать мужчину по своему вкусу. Таким мужчиной стал не Лопухов, а Кирсанов.
Чернышевский, конечно, не случайно дает герою ту же фамилию, что и Тургенев. Вера Павловна нашла своего Кирсанова. Но, в отличие от тургеневской Кати, она сделала этот выбор свободно и сознательно, прежде пожив с другим.
Не может быть никакого сомнения, что Катрановский если и не читал “Что делать?”, то слышал об этом романе. Трудно представить, чтобы студент, знакомый с работами Макса Нордау, не знал романа, который был “катехизисом” русского студенчества второй половины XIX столетия. Этим романом зачитывались молодые Владимир Ульянов (Ленин) и Владимир Маяковский, при том что разница в их возрасте была больше 20 лет. Об осведомленности же студентов ярославского Демидовского лицея можно судить по тому факту, что это они в свое время познакомили молодого Алексея Пешкова (Горького) со взглядами Ницше.
