По мнению Д. И. Писарева, наверное, самого радикального и парадоксального из русских “феминистов”, исторически сложившаяся “подчиненность” женщины, ее задавленность обстоятельствами зашли так далеко, что женщина имела право вообще не нести никакой ответственности за свои действия.
“Я во всех случаях безусловно оправдываю женщину”, — заявлял он в статье “Женские типы в романах и повестях Писемского, Тургенева и Гончарова” (1861). Развивая свою мысль, он утверждал, что настоящая проблема состоит в том, что в силу исторически сложившихся обстоятельств молодая, энергичная женщина в своем умственном развитии вынуждена искать опору в мужчине, но русские мужчины давно не способны служить опорой.
Поэтому женщина всегда и заведомо права как существо более свежее, менее испорченное “неправильным” развитием общества, в котором она поневоле не могла принимать участия. Женщина — источник здорового будущего человечества. Но ее проблема в том, что реализовать себя она способна только в “мужском” обществе…
Сам Писарев был несчастлив в любви к своей троюродной сестре Марии Вилинской, переводчице и писательнице, известной под псевдонимом Марко Вовчок. Это была поистине роковая женщина! Она дважды выходила замуж и один раз состояла в гражданском браке. В нее влюблялись Тургенев и Тарас Шевченко. Из-за любви к ней покончил с собой молодой поляк Владислав Олевинский. Писарев 4 июля 1868 года в возрасте 27 лет утонул в Рижском заливе в Дуббельне (ныне Дубулты, рядом с Юрмалой), куда отправился с сестрой и ее сыном от первого брака поправить здоровье.
Н. Г. Чернышевский в меньшей степени был “феминистом”, в большей — революционером. “Женский вопрос” он рассматривал только как составную часть революционно-освободительного движения в целом. Но при таком вроде бы утилитарном подходе к нему именно он написал роман, который на несколько десятилетий задал моду на поведение “новой женщины” и в какой-то степени создал этот самый тип, уже отличный от “нигилистки” Кукшиной.
Историк развития женской личности в России Е. Н. Щепкина писала об этом удивительном явлении, когда один роман породил целое движение в обществе. “Одно время после появления «Что делать?» подражание его героям обратилось в поветрие. Тысячи дам и девиц пытались открывать артельные мастерские по программе Чернышевского. Особы со средствами жертвовали деньги на начинания, часто соблазняясь эффектной ролью руководительниц; но, за единичными исключениями, все попытки терпели крушение по неподготовленности состава работниц для сложных отношений между собой и с руководительницами, по неумелости инициаторш, часто увлекавшихся невыполнимыми планами. Иногда, как у Х. Алчевской в Харькове, мастерская сразу начинала давать доход швеям; но учредительница по незнакомству с ремеслом предоставила дело руководству бойкой мастерице, которая завладела им и скоро обратила его в доходное предприятие. Случалось, что небогатые провинциальные барыни открывали артельные мастерские с помощью кружка идейных поклонниц романа и, ловко отделавшись от благодетельниц, заводили свое дело, забрав в руки швей. Бывало и хуже: легкомысленные барыньки устраивали свидания в помещении трудовой ассоциации; подбирались соответствующие мастерицы, и мастерская обращалась в приют веселой жизни” (“Из истории женской личности в России”).
Последняя история получалась почти по Некрасову:
А девочку взяла “Мадам”
И в магазине поселила.
Не очень много шили там,
И не в шитье была там сила…
Но как бы там ни было, к середине 90-х годов “женское движение” в России представляло собой не “модное поветрие”, а влиятельный общественный процесс, с которым вынуждено было считаться уже не только общество, но и правительство.
Первые феминистки
К этому времени сформировался “триумвират”, если можно так выразиться, “патронесс-основательниц” русского феминизма. Нет, пионерок этого движения было, разумеется, гораздо больше. Но трое из них сыграли исключительную роль.
Мария Васильевна Трубникова (в девичестве Ивашева) была дочерью ссыльного декабриста В. П. Ивашева и француженки Камиллы ле Дантю. Зрители популярного советского фильма “Звезда пленительного счастья” помнят романтическую историю модистки Жанетты-Полины Гёбль, которая в Сибири стала женой декабриста Анненкова. Но была и другая история, не менее романтическая. Красавица гувернантка в доме генерал-майора Ивашева Камилла была влюблена в его сына, красавца-кавалергарда Василия, но, конечно, рассчитывать на серьезные отношения не могла. После осуждения Василия Ивашева на каторгу она открыла свои чувства его родителям и предложила последовать за ним в Сибирь. Родители и он сам “с изумлением и благодарностью” приняли это предложение. В Сибири Камилла родила троих детей и скончалась вместе с ребенком при родах четвертого, а муж ее умер ровно через год. Детям — Марии, Вере и Петру — было разрешено вернуться в Симбирскую губернию к сестре отца Екатерине Петровне, в замужестве княгине Хованской.
У тети были свои взгляды на “женский вопрос”, и Мария получила прекрасное “мужское” образование. Ее обучали не только музыке и иностранным языкам, но истории, философии, точным наукам. Благодаря прекрасной библиотеке Хованских она приобрела привычку к систематическому чтению. Затем на протяжении всей жизни занималась самообразованием. Ее интересовали социология и “женский вопрос”. После замужества и переезда в Петербург она организовала свой салон, в котором встречались известные представители либеральной мысли: братья Серно-Соловьевичи, Кавелин, Стасов, Пыпин и другие. Вокруг Трубниковой возник женский кружок, куда вошли Н. В. Стасова и А. П. Философова — две другие “патронессы” русского феминизма. Трубникова была его идеологом. У нее были широкие связи с лидерами европейского “женского движения”. Она состояла в переписке с самим Джоном Миллем.
Но в браке она счастлива не была. Супруг, которому она доверила все свои капиталы, разорился на биржевых операциях. Мария была вынуждена оставить мужа и одна воспитывала четырех дочерей, зарабатывая литературным трудом. В результате тяжелой работы проявилось ее психическое заболевание, перешедшее по наследству от отца. Мария отошла от общественной деятельности и безвыездно жила в имении замужней дочери, общаясь со своими единомышленницами по переписке.
Среди них яркой звездой выделялась Анна Павловна Философова (в девичестве Дягилева; знаменитый балетный деятель Сергей Дягилев приходился ей племянником). Она опровергала представление о феминистках как о “не вполне женщинах”. Она была красива и блистательна! И, не смущаясь, пользовалась этим оружием в борьбе за женское “дело”. Ее муж был главным военным прокурором и членом Государственного совета, одним из активных участников либеральных реформ Александра II. Он поддерживал свою жену во всех ее инициативах. Это был образец счастливого брака. В семье было пятеро детей. В то же время на дворцовых балах жена невинно флиртовала с крупными царскими сановниками и таким образом в мгновение ока “решала вопросы”. Так, вопрос об учреждении Высших женских курсов она решила во время танца с министром народного просвещения Д. А. Толстым. Однако слишком широкая общественная деятельность жены расходилась с положением ее мужа. Она поддерживала не только женских активисток, но и революционеров. В 1879 году была вынуждена на три года покинуть Россию. Тогда император объявил ее мужу: “Ради тебя она в Висбадене, а не в Вятке”.
