Вот вкратце ранний период жизни Кришнабаи. Отсюда начинаются большие перемены, открывшие в ее жизни новые перспективы.
II. Борьба и стремления
С потерей мужа домашний очаг Кришнабаи в Бомбее, естественно, развалился, и старший брат ее мужа, доктор К. Рама Рао, заведующий госпиталем в Белгауме, предложил ей с детьми поселиться под его крышей. Когда бы не был упомянут ее деверь, Кришнабаи говорила о большой нежности, любви и заботе, c которой он и его жена присматривали за ней и ее детьми, пока они оставались в их семье. Но досада и печаль, одолевавшие ее, сделали ее видение жизни крайне отвратительным. Она потеряла интерес ко всему и желала встретить свой конец. Никакая доброта не могла примирить ее с жизнью, на которую она была обречена. Несмотря на то, что она получила от святого посвящение в мантрам еще до того, как ей исполнилось шестнадцать лет, ей никак не удавалось обрести покой ума. Из ее полного пренебрежения телом и безразличия к миру было очевидно, что ум ее бушует. Вскоре ее деверя перевели из Белгаума в Малсирас. Там, спустя год страданий, она решила посетить известного святого Сиддхарудха Хубли Свами. Она направилась в Хубли и оставалась в матхе Свами четыре месяца. В то время она безостановочно повторяла имя Бога и предавалась самозабвенному служению в матхе. Она также получила от Свами посвящение в Шива-мантру.
Контакт с махатмой и постоянное памятование Бога привнесли изменения в ее взгляды на жизнь. С тех пор она более не желала расстаться с телом, но ею овладело сильное желание освободить свой ум от всех земных страстей, чтобы всю свою физическую энергию посвятить служению Богу и людям. Одной из ее молитв стала: «О Господи, полностью износи мое тело в усердном служении всему».
Во время проживания в Сиддхарудха-матхе она в некоторой мере достигла успокоения, но не получила того совершенного покоя, за который боролась. Однако пребывание в матхе подвигло Кришнабаи следовать суровой самодисциплине. Когда она вернулась в дом деверя в Малсирасе, ее еда и сон были сведены к минимуму, а джапа продолжалась постоянно. Она также черпала духовную поддержку из изучения писаний известных святых Махараштры, но облегчения такое чтение не приносило. Деверя ее вновь перевели в Сирши, где она продолжила с удвоенной силой и упорством садхану, начатую в Малсирасе. За ее детьми с нежностью и заботой ухаживали доктор со своей женой. Так минуло два года, и доктор должен был двинуться дальше, в Европу, для специального обучения курсу хирургии, а его семья с Кришнабаи и ее детьми вернулись в Касарагод, где все поселились в доме свекра доктора, государственного пенсионера, осевшего там.
Сюда Кришнабаи вновь принесла дух крайнего бесстрастия, усиливавшегося день ото дня ее неуклонным намерением и стремлением реализовать Бога – абсолютный Покой, абсолютную Свободу. Спустя несколько дней после прибытия, услышав об ашраме, обосновавшемся у подножия холма неподалеку от города, она с друзьями направилась на даршан к садху, проживавшему там. Кришнабаи даже сейчас вспоминает, как с приближением к ашраму чувствовала необычайные экстаз и экзальтацию: она, долгие годы не смеявшаяся, не могла сдерживать взрывы смеха, наполненного необъяснимой радостью. В тот момент, когда она вошла в ашрам, она пережила покой и недвижимость ума, незнакомые ей до сих пор. В последующие дни беседы с садху утвердили в ней это состояние и добавили внутренней радости.
Садху, чье имя было Рамдас, был не кто иной, как автор сего короткого очерка ее жизни. К месту ли здесь слово Рамдаса о том впечатлении, которое эта божественная душа произвела на него при первом появлении в ашраме? Рамдас увидел Кришнабаи как само воплощение света, чистоты и милости. Она выглядела столь сияющей в своем величии, что казалась настоящей богиней, сошедшей с небес.
После ее первого визита в ашрам она стала приходить почти каждый день и молча выполнять все работы, такие как подметание полов, ношение воды, стирка и т. п. Божественное Имя Рама не сходило с ее уст. Очень часто, занимаясь каким-нибудь делом, она теряла сознание тела и сидела или стояла молча, неподвижная и поглощенная минута за минутой. Вечером, когда подходило время уходить, если она была в бессознательном состоянии, Рамдасу приходилось выводить ее из него. Ее уважение и любовь к Рамдасу были просто неописуемы. Умом она полностью смешала свою жизнь с его и, более того, стремилась посвятить ему всю свою физическую активность, так чтобы быть сонастроенной и объединенной с ним во всех отношениях.
III. Созревание во Всеобъемлющее Материнство
Если подытожить, Кришнабаи в то время, пока она оставалась с Касарагоде, сполна натерпелась публичного злословия и травли, черт, обычных для жизни всех святых в их шествии к божественному. Ее ежедневные визиты в ашрам, располагавшийся за городом в джунглях, подняли бурю возмущения и беспощадного осуждения. Случаи незаслуженной критики и унижения, которым она подверглась, многочисленны, но рассказывать о них здесь нет необходимости. Это путь, предначертанный Богом, который наиболее любимые Им должны проделать в агонии мук и огне суровых испытаний, прежде чем Он сможет прижать их к своей груди и сделать Своими. Несомненно, благословенны страдающие обильно и радостно во имя великой Истины.
Визиты Кришнабаи в ашрам стали постоянными. И случалось, что она оставалась там на ночь. Поскольку травля со стороны общества дошла до презрения и злобы, Кришнабаи все более отстранялась от своих родственников и мира. Теперь в ней наблюдались явные изменения: простая, безыскусная, подобная ребенку натура начала открываться в цельных проявлениях жизни. Она стала называть себя ребенком каждого. Даже своим детям она сказала, что она их дитя. Сентиментальная застенчивость, присущая половому сознанию, полностью исчезла из ее жизни. Она стала свободной, откровенной и бесстрашной в своих отношениях со всеми и с каждым. Кто бы ни видел ее, отмечал на ее лице сияние невинности и чистоты ребенка, без чувства различия, основанного на внешних аспектах и характерах существ. Итак, она представала образом самого что ни на есть обаятельного божьего чада. Теперь она жила, думая только о Боге и служении Ему. Страх смерти и боль полностью ее оставили, а мнение и осуждение общества не затрагивали. Здесь приходит на ум сравнение Кришнабаи с известной всем Мирабаи
[41] в весьма схожих обстоятельствах.
Спустя некоторое время Рамдас, по воле Господа откликнувшись на зов друзей из разных частей страны, задумал тур по Северной Индии. Для ашрамитов новость о предстоящем отъезде Рамдаса стала громом среди ясного неба. В назначенный день Рамдас уехал из Касарагода на поезде. На железнодорожной платформе толпились оставшиеся провожающие, в числе которых были Кришнабаи и мать Рукмабаи
[42]. Эта разлука с Рамдасом стала причиной сильной боли для Кришнабаи, чьей единственной страстью в жизни было достижение Богореализации через отношения с Рамдасом и служение ашраму.
