Я думаю, что иногда власть развращает — слово «иногда» здесь важно.
Опять же, о местных делах. Сообщали, что вы хотели стать владельцем местной бейсбольной команды в новой бейсбольной лиге, несмотря на то что вы столкнулись с проблемами, будучи владельцем «Нью-Джерси Дженералс», пока была жива Футбольная Лига США.
Это больше не так. Мне это больше не интересно. Спорт — паршивое дело. Если спортсмен получит травму или плохо выступит, он все равно требует денег; а если он себя показал лучше, чем обычно, то тут же требует пересмотра контракта. Мне больше нравится бокс.
Чистый и прямолинейный спорт. Как один из промоутеров Майка Тайсона, что вы можете о нем сказать?
Я знаю Майка, как никто другой; у меня есть мнение и о его достоинствах, и о его пороках. Но рано пока об этом говорить. Я понимаю, чего он хочет. И нет, я не виню Дона Кинга в том, что он подписал с Тайсоном контракт, работающий в пользу Дона Кинга.
Вы с ним познакомились, когда он еще был женат на Робин Гивенс, так?
Да. Очень смеялся, когда она сначала заявила, что не хочет от него никаких денег, а потом подала в суд. Майк выиграл дело. Там все кончилось в тот момент, когда она решила идти в суд и подала на развод. Так обычно и бывает с чемпионами — чемпион всем нравится.
Как ваш брак?
Отлично. Ивана очень добрая и хорошая женщина. Я думаю, у нее сильные инстинкты и драйв хорошего менеджера. Она сконцентрирована на деле и перфекционистка.
А в качестве жены, а не менеджера?
Я не обсуждаю свою личную жизнь… Она прекрасная мать, хорошая женщина, знающая свое дело.
Что вы чувствовали, когда Хосе Торрес написал свою книгу, частично опубликованную в Playboy, о сексуальной жизни Тайсона? О том, что он бьет женщин? О его сексуальных подвигах?
Очень жаль, что на всех великих бойцах в истории висит что-то подобное. Да и на политиках, если подумать. Мы живем в эпоху, когда не осталось никаких границ дозволенного, что очень плохо для страны. Мы будем терять талантливых людей просто потому, что кому-то нравится глядеть на красивых девушек или парней.
Сексуальные приключения человека никакого отношения не имеют к его работе, но стоит кому-то об этом написать, и мы теряем хорошего человека, а страна становится хуже. Я знаю политиков, которые любят женщин и не хотят, чтобы хоть кто-то об этом знал — а то вдруг они потеряют голоса гомосексуалистов. Понятно? И если мы движемся в этом направлении, то у нас проблемы.
Что для вас брак? Он моногамен?
Я могу не отвечать на этот вопрос. Я никогда не обсуждаю свою жену — одно из преимуществ того, что я не политик. Мой брак — мое личное дело и им останется.
Но вам нравится флирт?
Я думаю, любому мужчине нравится, а если он говорит обратное, то он либо врет, либо политик, который хочет набрать еще четыре лишних голоса. Думаю, все любят нравиться. Особенно если речь идет о тех слоях, где много успешных людей с раздутым эго. Это же важно. Людям нравится, когда другие к ним хорошо относятся.
Вы и ваша жена часто становитесь мишенью весьма жестоких шуток со стороны журналов вроде SPY. Там вас называют «вульгарным богачом с коротенькими пальцами». А недавно они разместили на обложке очень неприятный снимок вашей жены. Что вы об этом думаете?
Десять лет назад я куда тяжелее переживал такие вещи. А теперь мне почти все равно.
Это все, что вы можете сказать о SPY?
Это мусор.
Полагаю, к Forbes вы относитесь куда серьезнее — журнал утверждает, что ваше состояние равняется полутора миллиардам долларов. А вы называете цифру в 3,7 миллиарда. Какая из этих цифр верна?
Не буду ничего говорить. Business Week и Fortune оценивают меня дороже Forbes. Я знаю кучу народа из списка Forbes, которым там делать нечего. Очень неточная информация. Малькольм Форбс, видимо, решил меня принизить. А вот у Business Week и Fortune нет яхт, и им все равно.
Кстати о Малькольме Форбсе. Почему вы не приняли его приглашение на вечеринку в Марокко?
Я хотел поехать, но не смог из-за плотного графика.
А вы бы потратили три миллиона на собственную вечеринку?
Для Малькольма это было отличным вложением. Он внимания прессы получил на 50 миллионов. Ему нужно так каждый день делать. Точно так же есть люди, которые не понимают, зачем я строю яхту еще роскошнее «Принцессы Трамп». Это будет высший класс, что-то невероятное.
Дональд Трамп на обложке Forbes USA. Сентябрь 2016 года
Давайте поговорим о том, что вам интересно — о зданиях. Архитектурный критик New York Times Пол Голдбергер нелестно отзывался о ваших зданиях. Он назвал их кричащими, архитектурным нарциссизмом.
У Пола Голбергера чудовищно плохо со вкусом. Ему нравятся абсолютно провальные здания. Пол страдает от неизлечимого порока. Как у архитектурного критика может быть плохой вкус?
Но он работает в Times, и потому, к большому сожалению, его вкус имеет значение. Вот почему строят сейчас каких-то уродов. Уйди Пол из Times или уволь его из Times кто-нибудь — тут же выяснится, что его мнение ничего не значит.
Но ведь не только архитектурные критики осуждают ваше желание поставить свое имя на все подряд. Вы всегда будете так делать?
Нет. Я владею отелем «Гранд-Хайатт»; я же не зову его отелем «Трамп». Я владею «Плазой», а не «Трамп Плазой». Но с маркетинговой точки зрения выгодно ставить свое имя на здания. Я строю «Трамп Палас» — и, назови я его по-другому, я бы потерял сотни долларов на квадратный метр. Что касается Trump Shuttle — он мне принадлежит всего полгода, а мы уже контролируем 50 % рынка в Вашингтоне, Бостоне и Нью-Йорке. Назови я его иначе, не было бы у нас такого успеха.
«Тур-де-Трамп» сначала планировали назвать «Тур-де-Джерси». У нас в зал набилось 473 журналиста — на пресс-конференцию о велосипедах; а сколько бы пришло, назови мы все это «Тур-де-Джерси»? Ничего бы не вышло.
У вас столько занятий, вы заключаете столько сделок, вы рекламируете столько вещей — ночью, когда все журналисты ушли, вы чувствуете покой и удовлетворение?
Я слишком суеверен, чтобы чувствовать удовлетворение. Я стараюсь не застревать в мыслях о прошлом. Люди, которые этим грешат, быстро разоряются. Я никогда не удовлетворен. Жизнь — то, чем ты занимаешься, пока ждешь смерти. Это, между прочим, довольно печально.
Жизнь? Или смерть?
И то, и то. Вот мы здесь, живем 60 лет, 70 или 80 — а потом нас нет. Ты можешь побеждать, побеждать и побеждать — но, в конце концов, ни черта это не значит. Но имеет смысл всем этим заниматься, просто чтобы не скучать.
