О чем ваше сиятельство уведомляя, возвращаю обратно и присланного рядового Павловича, выдав ему на обратный путь прогонные деньги за счет Комиссариата.
Донесение М. И. Кутузова о своем разговоре с французским послом в Турции генералом Себастиани о политике России и Франции на Ближнем Востоке после подписания Тильзитского мира
[1808 г., апреля 27]
[32] Тон добродушия и откровенности, который я принял с начала разговора с послом, постепенно заставил и его сменить свои министерские ужимки на видимость военной прямоты; этот тон ободрил меня и позволил мне в полушутливом, полусерьезном разговоре закинуть несколько вопросов, кои были бы неуместны и неделикатны при встрече важной и преднамеренной, тем более, что я убеждал его всячески, что ничего не значу в делах политических, в которых полномочным лицом является сам фельдмаршал.
Он не заставил тянуть себя за язык и начал с изложения необходимости существования Оттоманской империи для спокойствия Европы, подкрепляя это утверждение всеми доказательствами, применявшимися политиками, когда в Европе царило равновесие. Но эти неоспоримые аргументы сделались софизмами, лишенными смысла с тех пор, как мы увидели судьбу Германии, Италии, Испании, Португалии и др.
Отправляясь от этого первого положения, он хотел доказать мне, что наши собственные интересы не позволяют нам нарушить целостность этой империи с подгнившим телом, которое, несомненно, само развалится, но своим падением вызовет смятения и войны, быть может, на сто лет. Потому что если вы, русские, – [говорил Себастиани],– добьетесь позорного для Турции мира, вы низложите султана
[33], все перевернете вверх дном, и как рассчитать, то тогда может получиться.
Не делая прямых возражений на все эти вопросы, я ему совершенно просто заметил, что, как полагаю, Франция постарается предохранить себя от событий, округлившись за счет Семи Островов
[34], Далмации и пр. Он отвечал мне весьма уверенным тоном. – Мы ничего не хотим другого, кроме двух незначительных областей: Превезы и Ларты, ранее нам принадлежавших, но отнятых у нас во время вашего союза с турками. Что же касается вас, продолжал он, то вы имеете права на некоторые пункты, для вас весьма существенные, например в стороне Фаза, и я бы устроил это, вы получили бы также преимущества и в этой стороне (он говорил о Днестре).
Поговорив об Австрии, он распространился о статистическом
[35] состоянии России. По этому поводу он говорил о принципе не вести бесполезных войн, как война в Персии, которую он назвал «войной из тщеславия». На это я возразил ему, что я вполне убежден, что эта война с ее возникновения есть «война для безопасности» не только для наших земель, прилегающих к Персии, но для всей нашей границы с народами Кавказа, которые могут быть двинуты против нас персами как хозяевами Грузии.
Может быть, война потом и переменила свою цель, о чем мне неизвестно, добавил я; во всяком случае она может доставить нам некоторые торговые преимущества на Каспии. При этом он вдруг спросил меня, что я думаю о слухах о войне на юго-востоке. Я простодушно признался, что кое-что читал в газетах, в которых подобные статьи помещаются только для того, чтобы прощупать общественное мнение и подготовить умы. «Ну вот, – воскликнул он с восторгом, – вот вопрос, стоящий более, чем ваша торговлишка на Каспии, вот вопрос, который в первую очередь надо обсуждать обоим императорам совместно».
Говоря о продлении перемирия, он сообщил мне: «Вы можете быть вполне спокойны, понадобится по крайней мере три с половиной месяца, пока вы сможете получить решительный ответ из Парижа»
[36].– «Ах, если так, – сказал я, – то буду предлагать фельдмаршалу задержать 40 тысяч человек, которых я ему привел, на той стороне Днестра, в бывшей Польше, где они, по крайней мере, не будут подвержены лихорадкам, свойственным этой стране, и не будут умирать от болезней, которые здесь уносят много людей».
Тут он поспешно мне возразил, что по сему поводу со мной не согласен, так как войска надо иметь здесь, чтобы угрожать туркам; и их место на Дунае, а не в Польше.
Покидая меня, сказал: «Мы не дипломаты, а генералы, и все, о чем мы говорили, не должно иметь последствий».
Из письма М. И. Кутузова жене, Е. И. Кутузовой, о своих отношениях с А. А. Прозоровским
2 мая [1808 г.]
[37] Яссы […] У нас перемирие. Я с князем очень ладен, он со мною очень откровенен; многим однако же это не очень приятно. Здесь есть при канцелярии Безак, который, однако же, себя очень хорошо ведет и никак не завидует этому, а есть другие. Обоз мой приехал сегодня […]
Верный друг Михайло Г[оленищев]-К[утузов]
Из приказа М. И. Кутузова войскам Главного корпуса с разъяснением приемов стрельбы
Из главного при армии дежурства от 16-го сего месяца дано знать, что хотя в приказе, отданном от Его сиятельства господина генерал-фельдмаршала и кавалера князя Прозоровского сего месяца от 12-го числа, сказано между прочим о пальбе тремя шеренгами, чтоб солдаты первой шеренги садились на колени и заряжали ружья, пропуская для сего приклад под правую ногу; но сие учинено ошибкою, – а надлежало сказать под левую ногу, ибо само по себе разумеется, что, стоя на правом колене, невозможно под оное же пропускать приклад ружья к заряжению, о чем я в корпус для поправки в помянутом отданном приказе сим даю знать. […]
Отношение М. И. Кутузова молдавскому Дивану об организации перевозки турецких пленных
Рассмотрев представление Дивана княжества Молдавского касательно подвод для пленных турок и татар, я нашел, что требуемое количество пятисот подвод чрезвычайно отяготит обывателей здешних, тем более, что сверх изнеможения от бывших обстоятельств лютой зимы, под своз провианта и фуража в Фальчинской магазейн, заготовление сена для армии, падеж скота от необычайной стужи прошедшей зимы и земские повинности весьма изнуряют землю сию.
