Жанна решила немедля отправиться к королю, чтобы добиться формирования новой армии.
Встреча состоялась близ Тура. Внешне она казалась сердечной. Карл VII снял шляпу перед молодой крестьянкой, обнял и расцеловал Жанну. Но деньги на содержание армии дать отказался. Его величество кое-как находил еще средства для подарков своим фаворитам, но совершенно не располагал ими для государственных и военных нужд…
Из Тура Жанна переехала в Селль-Берри, где начался сбор военных отрядов. Вскоре девушка убедилась, что создать новую армию можно будет и без королевской помощи.
Тысячи людей ждали сигнала.
И как только сигнал был дан, все они потянулись по различным дорогам и без дорог, по дремучим лесам и полноводным рекам – со всех концов многострадального Французского королевства.
Шли крестьяне, покинув оскуделую землю и развалившиеся лачуги.
Шли ремесленники, забросив ржавые инструменты и опустевшие мастерские.
Тащились на хромых клячах полунищие дворяне, заложив остатки имущества, чтобы купить панцирь и меч.
Все они направлялись к Деве.
К концу мая их собралось до двенадцати тысяч.
Новая армия была поистине народной. Она знала, за что ей предстояло бороться. Воины Девы не собирались тянуть и медлить по примеру благородных господ. Они были заинтересованы в быстром и решительном успехе.
В этой армии, построенной на началах строгой дисциплины, установились все лучшие традиции, которые Жанна еще в апреле старалась привить своим первым отрядам в Блуа.
Номинально армию возглавил герцог Алансонский. Но этот недалекий вельможа во всем полагался на Деву, веря в ее святость и ее счастье.
В начале июня освободительная армия покинула лагерь и двинулась по направлению к Жаржо, главной из крепостей англичан, остававшихся на Средней Луаре.
Когда капитан города граф Сеффолк узнал, какими силами располагают осаждающие, он приуныл.
В этих условиях о победе нечего было и помышлять. Трудно было надеяться и на то, чтобы город продержался до прихода подкреплений. Правда, Дева предложила англичанам оставить крепость и уходить. Это предложение было соблазнительным. Но гордый Сеффолк не удостоил мужичку ответом. Он уже подумывал о другом.
Что, если попросить у французов отсрочку? Он, Сеффолк, торжественно пообещает сдать город по истечении двух недель. Он заявит, что необходимо выработать и обсудить условия капитуляции – на все это нужно время. А кто осмелится не поверить его рыцарскому слову? Граф хорошо знал французских капитанов и их любовь к проволочкам.
Если бы Сеффолку удалось выговорить эти две недели, крепость была бы спасена. Фастольф, который уже вышел из Парижа, успел бы подойти, и французам пришлось бы тотчас снимать осаду, а то и сложить головы здесь, под Жаржо.
Но замыслам Сеффолка не суждено было осуществиться. Их сорвала неутомимая Дева.
Развернув знамя, Жанна быстро спустилась в ров. Дабы поднять боевой дух пехотинцев и рыцарей, девушка заставила герцога Алансонского следовать за собой. Но бедный герцог ни разу не бывал в подобных переделках. Храбро принимавший любое решение и мастерски державшийся на коне, он никогда не штурмовал крепостей в пешем строю, да еще в первых рядах.
– Вперед, милый герцог, вперед!..
Оглянувшись, Жанна с удивлением заметила, что принц не поспевает за ней.
Убедившись, что от ее «прекрасного герцога» проку не будет, девушка крикнула во весь голос:
– Удалитесь, мой герцог, удалитесь немедленно; не рискуйте своей драгоценной особой без нужды; не ждите, чтобы вас убили!
Герцог воспрянул духом и юркнул в сторону. Несколько человек, несших осадные лестницы, обогнали его и заслонили собой.
Жанна была у стены.
В это время сверху раздался крик. По приказу графа Сеффолка английский герольд извещал, что его господин хочет говорить с французским главнокомандующим. Благородный Сеффолк, видя в перспективе неизбежную гибель, соглашался очистить крепость и принять условия Девы. Слишком поздно!
Глашатая никто не слушал. Десяток лестниц был прислонен к стене.
Жанна быстро взбиралась наверх и была почти у цели, когда камень, брошенный с башни, ударил ее по голове. Девушка пошатнулась и упала в ров.
Единодушный крик ужаса пронесся над рядами осаждающих. Их героиня, их Дева убита!..
Но нет. Не так-то легко убить бесстрашную! Шлем предохранил ее, ослабив силу удара.
Возбужденная близкой победой, она вскочила и подняла над головой поникшее было знамя:
– Вперед, друзья, не отставайте! Англичане в ваших руках!
Годоны сновали туда и сюда, тщетно стараясь прорваться к мосту, который вывел бы их на правый берег. Французы гнались за ними по пятам, рубили их и кололи, а тех, кто был одет побогаче, захватывали в плен.
Вот рыцарь в блестящих латах пробился наконец к мосту. Это сам Сеффолк. Проклиная судьбу и несбывшиеся надежды, граф думает улизнуть.
Французский всадник нагоняет его, хватает коня за узду и предлагает графу немедленно сдаться.
Карта Сеффолка бита. Мутным взором оглядывается он вокруг. Нет, не уйти! Сзади нажимают другие. Мост оцеплен.
Какое унижение!.. Ему, благородному аристократу, одному из столпов английского престола, сдаться в плен какомуто прощелыге!
– Вы дворянин? – спрашивает Сеффолк.
– Да.
– Рыцарь?
– Нет.
Граф Сеффолк быстро посвящает француза в рыцари, после чего сдается ему с более легким сердцем.
Битва при Жаржо продолжалась три с половиной часа. Она стоила французам около двадцати воинов. Англичане потеряли пятьсот человек, не считая взятых в плен. Среди знатных пленников наряду с Сеффолком оказался и его брат Джон Пуль. Другой брат полководца утонул в реке.
Джон Фастольф, узнав об участи Жаржо, изменил маршрут.
Теперь вся Средняя Луара к востоку от Орлеана была свободна от англичан.
В последующие дни армия освобождения взяла менгский мост, соединявший берега Луары, и двинулась к Божанси.
В полдень 15 июня, когда войско Жанны стояло под Божанси, произошло знаменательное событие: прибыли два бретонских дворянина, сообщившие, что к осаждающим хочет присоединить свои силы сам господин коннетабль.
Артур де Ришмон, коннетабль Франции, был одним из наиболее мрачных персонажей эпохи.
Сын герцога Бретанского, де Ришмон получил от Карла VII меч коннетабля в 1424 году. Грубый и жадный вымогатель, черствый эгоист, не останавливающийся перед преступлением даже ради мелкой цели, де Ришмон был достойным соперником господина де Тремуйля, которого он приблизил к особе монарха и который затем вышвырнул его из королевских покоев.
