К этим переживаниям Дженни добавлялось то, что, по мнению докторов, Рэндольф уже умирал. Доктор Кит информировал с помощью телеграмм докторов Робсона Руза и Томаса Буззарда о состоянии Рэндольфа, а также 22 ноября написал письмо сестре Рэндольфа, Корнелии, леди Уимборн, сообщая ей, что на выздоровление нет надежды
[228]. Путешествие пришлось прервать, и они отправились обратно в Англию через Египет и Францию.
30 ноября Джек писал отцу: «Мы все здесь в Хэрроу ругаем основателя школы, за то, что он построил ее на возвышенности, потому что Итон, расположенный в долине, сейчас весь залит водой, и все мальчики разошлись по домам; можешь себе представить – один из учеников Итона проплыл по всей Главной улице! <…> Это будет первым Рождеством в такой дали от вас, один раз вы провели Рождество в России, но это было совсем близко отсюда». В конце письма было очевидно, какое напряжение это путешествие вызывало во всей семье:
Подумать только, я почти ничему не радовался почти 6 месяцев после вашего отъезда. О, как я желаю излить свои мысли и душу тебе и дорогой маме, но я не могу, а если попытаюсь, то только напишу на плохом английском.
1 декабря Дженни написала Уинстону, давая ему понять, что отцу осталось недолго жить на этом свете. Но Дженни и Уинстон скрыли от Джека, которому было всего четырнадцать лет, серьезность положения отца.
21 декабря Джек написал отцу свое последнее письмо:
Мы каждую минуту ожидаем получишь от тебя телеграмму о твоем прибытии в Марсель. Ты, конечно, слышал, что Уинстон вышел вторым в Сандхерсте по верховой езде, что, я полагаю, довольно здорово с его стороны. Я думаю, он обязан этим, и всем другим, тебе. До скорого следующего письма.
До свидания, дорогой папа. Целую много раз.
Твой любящий сын. Джек С. Черчилль.
К декабрю Дженни была в таком отчаянии по поводу предстоящей свадьбы Кински, что она написала Леони:
О, Леони, дорогая, как ты думаешь, не поздно еще это остановить? Ты ведь знаешь, нет ничего невозможного. Не поможешь ли ты мне – ради бога, напиши ему [Кински] <…> Я страшусь одинокого будущего – а Чарльз единственный человек на земле, с кем можно все начать сначала – ия потеряла его – <…> Леони, дорогая, используй весь свой ум и всю свою силу и убеди его отложить эту свадьбу
[229].
Дженни и Рэндольф вернулись в Лондон накануне Рождества 1894 года и поселились у вдовствующей герцогини по адресу: 50, Гросвенор-сквер. Рэндольф был, по словам Уинстона, «настолько слабым и беспомощным умственно и телесно, как маленький ребенок»
[230]. За ним постоянно ухаживали Дженни и несколько врачей. Он немного оживился в начале января, достаточно, чтобы принять нескольких посетителей, с которыми он вел свободный разговор. В течение этого ужасно холодного, дождливого января 1895 года в прессе ежедневно печатались сообщения о состоянии его здоровья.
Именно в тот период Дженни ускользнула от него и навестила графа Кински в его лондонской квартире на Кларджис-стрит. 3 января она писала Леони о том, что они расстались «добрыми друзьями… но я люблю его так, как некоторые любят опиум или спиртное»
[231]. 7 января Кински женился на графине Елизавете, незадолго перед днем рождения Дженни, которой 9 января исполнился сорок один год. Дженни чувствовала себя преданной им, и Перегрин говорил, что она никогда не простила Кински и сожгла все его письма.
В последние дни своей жизни Рэндольф находил большое утешение в известиях о прекрасных учебных результатах Уинстона в Сэндхерсте. Отличные отметки позволили ему занять двадцатое место в классе из 130 кадетов. Его поведение было хорошим, без всяких признаков его обычного отсутствия пунктуальности.
В разгар снежной вьюги, когда температура воздуха опустилась ниже нуля и замерзла вода в Темзе, лорд Рэндольф впал в кому и умер в 6:15 утра 24 января. Его жена, дети и мать находились с ним до конца. Через три недели ему бы исполнилось сорок шесть лет. Уинстон писал: «все мои мечты» вступить в «Парламент рядом с ним» «развеяны». Но «мне остается только преследовать его цели и защищать память о нем»
[232].
Почетные похороны Рэндольфа проводились в Вестминстерском аббатстве, с толпами людей, заполнившими улицы, с присутствием на ритуальной службе политических деятелей всех рангов и партий. Похоронный кортеж лорда Рэндольфа прошел через его избирательный округ в Южном Паддингтоне. Он попросил, чтобы его похоронили не в склепе Бленхеймского дворца, а в Блейдоне, на кладбище при церкви Святого Мартина, где были похоронены его братья, умершие в младенчестве. Там присутствовал весь округ Вудсток, с большими делегациями из Паддингтона и консервативной партии Бирмингема, а также из Ирландии. Впоследствии в Бленхеймском дворце в его честь была возведена статуя, и в Палате общин установлен его бюст.
Уинстон, в биографии своего отца, утверждал, что он умер от «редкой и ужасной болезни»
[233]. Причиной смерти, как говорится в свидетельстве о смерти лорда Рэндольфа, послужила «бронхиальная пневмония в связи с параличом мозга».
Вдовствующая герцогиня попросила лорда Розбери, друга лорда Рэндольфа с детских лет, написать биографию ее любимого сына
[234].
Глава 9
Королевский роман: Дженни и принц Уэльский
1895–1898
Лорд Сэлисбери пришел к власти в качестве премьер-министра от консервативной партии в июне 1895 года, сформировав коалиционное правительство с Либеральной юнионистской партией, во главе которой стоял Спенсер Комптон Кавендиш, известный под именем лорд Хартингтон
[235], и Джозефом Чемберленом. Британская империя находилась на пике своей экспансии и могущества.
На момент смерти лорда Рэндольфа полная стоимость его состояния составляла 75 971 фунт стерлингов / 364 660 долларов (примерно 5 миллионов фунтов стерлингов в современном исчислении). Приличная часть этой суммы пошла на уплату его долгов. Остаток денег, с умом вложенный в надежные, высококачественные акции известных компаний, таких как частные железные дороги, обеспечивал семейный доверительный фонд, которым управляла Дженни
[236]. Она получила по наследству 500 фунтов стерлингов / 2400 долларов в год, что, учитывая ее годовой доход в 2000 фунтов стерлингов / 9600 долларов от сдаваемой в аренду собственности в Америке, должно было создать ей довольно обеспеченное положение
[237]. Дженни оставила продажу южноамериканских золотых акций Рэндольфа на усмотрение юристов семьи, и они были проданы с убытком на рынке, цены на котором падали, что было совершенно ненужным шагом. Все что ей было нужно, – это набрать сумму для уплаты долгов мужа. Если бы она обратилась к друзьям Рэндольфа, Ротшильдам – экспертам по финансовым и банковским делам, или к близкому другу Черчиллей и биржевому маклеру сэру Эрнесту Касселю, они бы дали ей хороший совет. Она могла бы продать акции и вновь вложить полученные деньги с большей выгодой, так как в следующем году эти акции выросли в цене в три раза
[238].
