Так что пусть кичится своей работой, пусть сшибает деньги, а я буду попросту работать и приносить людям пользу.
– Вы потанцевать? – поинтересовалась тем временем Мила.
– я уже ухожу домой…
– Да, мы потанцевать, – я и забыла про Лорака, а мужчина про меня не забыл. К сожалению. И сейчас попытался положить мне руку на плечо, подчеркивая, что мы вместе.
– А это ваш друг, госпожа Ветана? – в голосе Жмыха послушались неодобрительные нотки. Интересно… Я покачала головой.
– Нет, что вы. Господан Лорак просто принял меня за солдатскую шлюху, а сейчас ищет возможность подтвердить свое предположение.
На лице купца на миг отразилось изуумление, а потом он понял.
– Господин Лорак, будьте так любезны покинуть нас. Немедленно.
– Я не… – попытался что-то сказать мужчина, но кто его слушал?
– госпожа Ветана, буду счастлив, если вы составите нам компанию.
– Благодарю за любезное приглашение, господин Жерх, госпожа Жерх…
Когда мы закончили расшаркиваться, Лорака рядом уже не было. Жмых пожал плечами.
– Судя по форме – это десятник второго столичного полка. Надо бы позаботиться, чтобы он не стал сотником. Мужчина, который имеет наглость навязывать себя женщине, теряет право называться мужчиной.
Жена подтвердила слова мужа решительным кивком. И это – купцы. Так где же нашло приют благородство?
* * *
Об этом мне предстояло узнать спустя три часа. Надолго я задерживаться не стала, памятуя о контрабандистах. Угорь постепенно выздоравливал, и хотя я опасалась рецидива, самое страшное уже миновало. Температуры не было, заражения удалось избежать, кишечник у мужчины работал нормально – теперь остаавалось его только выхаживать.
Кажется, контрабандисты меня убивать не собирались, здраво рассудив, что лекарей не напасешься, а личная лекарка, к которой можно обратиться, которая не выдаст, и которая знает свое ремесло – это ценность. А ценности надо беречь.
Я тоже не возражала.
Я отлично понимала, что они занимаются нехорошим делом, что нарушают закон и вообще – в тюрьме всех вылечат… на плахе здоровыми окажутся, но отказать не могла.
Дар меня просто огнем жег.
Отказать кому-то в помощи для меня становилось немыслимо. Я должна была лечить, это было сильнее меня. И даже так…
Я заметила, что любая трава у меня на огороде, цветы на окнах и рассада в специальных деревянных кадках цвели и пушились так, словно собирались три урожая за год дать. Даже соседей это затронуло. Кажется, я становилась сильнее.
Или просто дар раскрывался?
Дома я ходила лечить разве что раз в пять – шесть дней, очень много времени занимала учеба, которая мне не пригодилась. А здесь каждый день, да по пять-шесть раз в день, а иногда и каждую ночь…
Дар – он как мышцы, если их не качать, он и расти не будет, это я поняла со всей отчетливостью.
Отношения с контрабандистами имели и свою положительную сторону. В портовых кварталах я могла появляться в любое время дня и ночи без опасений быть ограбленной и избитой.
Уж что они шепнули, кому… не знаю и знать не хочу. Но меня все устраивало. Желтый город – сложное место…
За этими мыслями я не заметила, как дошла до калитки. Вставила ключик…
– Кажется, мы не договорили, да, лапочка?
На мое плечо опустилась тяжелая рука.
Рем Лорак!
Громила-десятник смотрел на меня не самым добрым взглядом.
– Кажется, нам и разговаривать не о чем, – парировала я. – Руку уберите, любезнейший.
– А если не уберу? Ты мне кое-что должна, детка.
– Пощечину? – ощетинилась я. – С радостью, да не допрыгну.
Злость просто перехлестнула через край. Да что этот кусок тупого мяса себе позволяет!?
А может, одно наложилось на другое? Праздник, на котором я впервые за долгое время позволила себе расслабиться и даже выпила пару бокалов вина. Платье, которое сначала пытался испоганить жирными пальцами Крамар, а теперь и этот хам. Само его поведение…
Неважно, благородная я или нет! С любой женщиной нельзя так обходиться, даже с самой последней проституткой – нельзя!
Мужчина был твердо уверен что любая женщина должна тут же пасть ниц пред ним и раздвинуть ноги – или раскрыть кошелек, в зависимости от желания великого и прекрасного господина. А тут – непорядок! Какая-то финтифлюшка отказывает! Да как она смеет!?
Наказать нахалку, всенепременно наказать!
Что дело дойдет до изнасилования, я не верила. Не тот тип мужчин… или тот?
– Не пощечину. Вот это…
Лорак притянул меня к себе и попытался поцеловать. По счастью, пьян он был, как свинья, а потому не мог найти у меня губы, попадая в лучшем случае в ухо. Я отбивалась, думая, что зря надела легкие туфельки. Была бы я в сапогах, которые специально заказала – прочные, страшные, зато на деревянной подошве – и он бы век хромал. А так – разве что пальцы отшибу.
А может, стоит попробовать?
Я запустила ногти свободной руки в шею громилы. Десятник взревел, как дикий осел и занес руку, но не пригнуться, ни пнуть его в колено я не успела. Мужчина как-то странно хрюкнул и начал заваливаться вперед, на меня. Я едва отскочить успела, а то бы точно пришлось с платьем попрощаться.
– Госпожа Ветана, вы в порядке?
Старший из братьев-угрей (угрят? Угренят? Как вообще называются детеныши угря) смотрел на меня с тревогой.
– В порядке, – успокоила я мужчину.
– А это что за?..
Я невольно фыркнула. Очень уж затейливую родословную вывел контрабандист десятнику. От медузы, краба и съеденной ими дохлой ослицы, которую всю жизнь навозом откармливали.
– Этот назойливый господин решил, что неотразим для всех женщин Алетара. А я оказалась родом из другого города, – невольно улыбнулась я.
– А что это за господин?
– Десятник третьего городского полка, кажется.
– Ах, вот как, – в глазах контрабандиста загорелись нехорошие огоньки. Я поспешно подняла руки.
– Только не убивайте его, пожалуйста. Мне такая известность ни к чему, а он мог друзьям рассказать, к кому шел…
Кровожадные огни потухли – и после секундной паузы зажглись вновь.
– Не убью. Но он об этом еще очень сильно пожалеет. Госпожа Ветана, вы меня не подождете минут двадцать?
– Разумеется, господин.
Имен я их так и не знала, а на вопрос, как обращаться к братьям, мне порекомендовали называть их Старший и Младший. Мол, ремесло такое… прозвище слишком известно, а имена лучше наоборот, не упоминать. Мало ли кто и где оговорится. По размышлении, я с ними согласилась и ограничивалась в разговорах вежливым «господин».
