– Хорошо, Вета. Так вот, господин маркиз вышел от меня, и практически сразу упал.
Я прикусила губу.
Плохо, очень плохо. С одной стороны.
Маркиз все же умирает, и случилось это после приема моего зелья. Второе, призванное убрать последствия, видимо, принять он не успел. Не стал при жене, или оставил в комнате, или… кто ж его сейчас поймет?
– Его сиятельство может говорить?
– Нет. Только поводить глазами.
– Плохо.
С другой стороны… маркиза я боялась. Такой мог и приказать прикончить меня, как только отпадет надобность. А сейчас эта угроза неосуществима. Кто ж будет выполнять приказы полутрупа?
Вот и выходит, что и жалко, и в то же время… и жалеть его не получается?
Даилина хлопнула дверью комнаты, и я насладилась зрелищем.
Маркиз лежал на кровати, на которой можно было бы еще десяток маркизов разместить, что вдоль, что поперек. Слуги суетились рядом, изображая бурную деятельность.
Кто-то обмахивал хозяина здоровущим веером, кто-то суетился рядом, переставляя баночки и скляночки, два лекаря ожесточенно спорили…
Госпожа маркиза поглядела на этот бардак, сдвинула брови и ловко выцепила из общей массы представительного седого мужчину.
– Сайшен, что тут происходит?
– Это… госпожа маркиза…
– Если через пять минут вся эта толпа еще будет здесь – ты уволен.
Сказано было так четко, что сомнений у дворецкого не возникло. И мужчина развил бурную деятельность. Первыми комнату покинули слуги, за ними и служанки, подстегнутые зверской гримасой, а два лекаря остались «на закуску». Но ими занялась сама госпожа маркиза.
– Господа, прошу вас!
Лекари воззрились на нее со сложным выражением. С одной стороны – что это за баба лезет в мужской разговор, да еще и лечение пациенту подобрать мешает?
С другой – она же и платит! А кто платит – с тем не спорят.
Маркиза очаровательно улыбнулась.
– господа, прошу вас ко мне в кабинет. Обсудим вопросы лечения…
Подхватила обоих мужчин под руки и изящно вывела из спальни, по дороге подмигнув мне. Мол, я на вас рассчитываю…
Я выдохнула.
Закрыла дверь и подошла к кровати маркиза.
И – отшатнулась.
На меня смотрели совершенно осмысленные, живые и ясные глаза. А ведь он все понимает. Внутри этого немощного тела кроется совершенно ясный и живой рассудок, вот как! Он просто лишен сил и возможности что-либо сказать.
Но так эти глаза смотрели на меня…
Ты же лекарка! Сделай хоть что-нибудь! Пожалуйста…
И я не выдержала. Я дура, да?
Кто бы сомневался.
Только не могу я его так оставить. Дар словно с цепи сорвался, впился во внутренности тысячей зубов и когтей.
Ты же лекарка! Не смей ставить свои интересы выше своего дара! Не для того он тебе достался!
Я осторожно взяла сухую старческую руку, прощупала пульс.
– господин маркиз, вы можете моргать?
Веки медленно опустились. Пульс не участился, и то хорошо.
– Тогда я спрашиваю, а вы отвечаете. Один раз моргнуть – да. Два – нет. Это понятно?
Веки опустились один раз.
– Господин маркиз, вы выпили возбуждающее зелье. Оно подействовало?
– Да.
– Второе зелье вы не выпили? Постеснялись при маркизе? Нет? Хотя стеснение – это не для вас. Но вы не хотели показать свою слабость? Почувствовали себя дурно после… первого зелья, решили полежать, а когда пошли за вторым, все и случилось?
– Да.
– Вы так лежите с утра.
– Да.
– Вы хотите обрести дар речи, ну… насколько все получится?
– Да. Да! Да!!
– Тогда вам придется мне довериться.
– Да.
Я достала склянку с зельем. Подумала, и убрала легкое снотворное обратно. Больной в таком состоянии, что любая соломинка может стать последней.
– Вы сейчас закроете глаза и не откроете их, пока я не разрешу. Не станете ни подглядывать, ни каким-либо образом мешать мне. И поклянетесь, что никому не разгласите мою тайну.
– Да.
– Чтобы не было недоразумений, я поясню сразу. Я маг воды, только очень-очень слабенький. А ваша болезнь – это как раз по моей части, нарушение тока крови. Если у меня что-то получится… вы сразу это поймете. А не открывать глаза, не шевелиться и не мешать мне я прошу потому, что я очень слабый маг. Нарушить мое сосредоточение может что угодно, а это не в ваших интересах. Вы поняли?
– Да.
– Я могу рассчитывать на ваше благоразумие?
Могла бы и не спрашивать. Такая надежда горела в серых глазах…
– Да. Да!!!
– Тогда закрывайте глаза. Я задвину засов и попробую.
Маркиз беспрекословно повиновался. Я дошла до двери.
Засов легко скользнул в пазы, а меня опять одолели сомнения.
Что я делаю? Это сейчас маркиз готов на все, хоть звезду с неба пообещает, только вот что будет, когда он выздоровеет? Не сдадут ли меня Храму? Или оставят для личного пользования, или будут шантажировать?
Только и выбора у меня не было.
Дар все громче пел в моей крови. В чем-то это сходно с ядовитым дымком, которым балуются наркоманы. Попробовав, ты уже никогда не отвыкнешь от него, ты будешь просить все больше и больше, ты с ума сойдешь, если тебя лишат этого ощущения…
Так и с даром.
Начав с легкого, теперь он требует все более сложных случаев, оон разрастается и заполняет мня, выплеснуть его наружу – это как жизненная необходимость. И нельзя промедлить даже лишней минуты.
Мои пальцы легли на сухие старческие кисти.
Открой себя миру.
Вы с ним одно целое. Ты – его любимое дитя, ты получишь все, что попросишь. Мир открыт людям и потому ты всегда будешь просить для других и за других, ты не можешь иначе. Но и он тоже…
Мир любит тебя.
Открой ему свое сердце и прими взамен его любовь…
И сила хлынула сквозь меня раскаленным потоком.
Я выгнулась и застонала, и так же глухо, в унисон со мной, на кровати застонал маркиз.
* * *
Шантр отдыхал, когда в его комнату ворвался испуганный раб Светлого.
– Господин! Господин Лелуши!!!
Мужчина подскочил, словно ошпаренный.
– Что случилось?
– Там… у вас…
У Шантра сердце захолонуло. Там – это только одно место. В лаборатории.
