Книга Сближение, страница 26. Автор книги Кристофер Прист

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сближение»

Cтраница 26

– Не будет ли безопаснее, наоборот, летать быстрее?

– Разумеется, но тогда мы вообще ничего не увидим.

– Полагаю, немцы стреляют по вам.

– Да, и чертовски точно. Огонь в основном ведется из стрелкового оружия, но иногда в ход идет и кое-что посерьезнее. Так называемые зенитки. Палят прямо с земли. Мы теряем кучу машин, но что важнее – теряем личный состав. Пилоты на вес золота, разумеется, как и другие члены экипажа. Проблема в обшивке, да. Когда мы летим слишком быстро или слишком высоко, то ничего не видим, а когда двигаемся на нужной высоте и с подходящей скоростью, немцы тут же берут нас на мушку.

– И каково же решение?

– Именно поэтому вы здесь. Я видел, как вы заставляете людей исчезать.

– Да, но…

– Я понимаю, профессиональная этика. Вы не скажете мне, в чем ваш секрет. Кроме того, я понимаю, что вещи не исчезают по-настоящему. Но вы умеете делать их невидимыми. Это все, что нам нужно. Я хочу, чтобы вы показали нам, как сделать самолет невидимым.

– Но это же просто иллюзия. Я не могу…

В этот момент другой автомобиль с ревом помчался по дороге в нашу сторону, в ярком свете фар вздымались фонтаны грязи, поднятые машиной. Капитан Бартлетт тут же тронулся с места, крикнув, что у нас фары работают только на скорости. Это оказалось правдой – мы благополучно миновали другой автомобиль, избежав столкновения. Я держался, пока мы снова раскачивались на неровной дороге.

Вскоре наш фургон неожиданно чуть не провалился в огромную воронку, и капитану пришлось резко выкручивать руль. Меня мотало из стороны в сторону в тесной кабине.

– Это новая, – сказал Бартлетт. – Ее тут не было, когда я ехал вас встречать. Наверное, случайный снаряд. Вам стоит надеть каску.

– А мне не выдали.

– Получите на складе. Когда немецкие пушки начинают палить, никогда не знаешь, откуда прилетит следующий кусок металла.

Но про себя я отметил, что сам-то он без каски, в фуражке, залихватски заломленной назад.

Мы ехали дальше, уже не пытаясь беседовать, перекрикивая шум мотора. Я испытывал некоторое облегчение, поскольку разговор слишком близко затронул неудобную для меня тему.

Трюк, который я демонстрировал публике в тот вечер, когда в театр пришел капитан Бартлетт, я частенько выбирал в качестве логического завершения представления. Моя племянница Клэрис, чья жизнь, казалось, находится в большой опасности, поразительным и необъяснимым образом испарялась. При этом на сцене фактически ничего не было. Зрители видели, что в момент, когда все происходило, я не приближался к девушке. Все казалось настоящим чудом, но на самом деле было не более чем постановочным фокусом, причем не особо сложным. Он требует правильной установки реквизита и смены освещения по сигналу, что требуется отработать с техперсоналом театра, но в ход идут исключительно стандартные техники иллюзиониста. Те же методы используют каждую неделю в десятках театров многие другие люди моей профессии. Так что это не только мой секрет.

Подходящий ли момент сейчас, когда меня везут во французской ночи к действующей военной эскадрилье, сообщить этому приятному и умному молодому человеку, что его обманули? Моя милая племянница не исчезла и не стала невидимой, он просто потерял ее из виду.

В действительности я не могу заставить ее исчезнуть и уж точно понятия не имею, как бы заставил испариться самолет-шпион авиации ВМС.

Я начал копаться в себе, меня охватило чувство, знакомое другим фокусникам. Иногда нам приписывают способности куда бóльшие, чем те, которыми мы обладаем. Обычно все недоразумения можно объяснить или перевести в шутку, но тут я попал в переделку.

После показавшейся очень долгой поездки по ухабистой дороге, когда мы миновали практически половину пути, проделанного на поезде, капитан Бартлетт внезапно сбросил скорость, резко повернул руль, и фургон, яростно раскачиваясь из стороны в сторону, поехал по грунту. Впереди маячили низкие здания, которые урывками выхватывал из темноты свет наших фар. После очередного поворота мы резко остановились, и мотор замолк.

– Наконец доехали! – объявил Бартлетт. – Эскадрилья номер семнадцать авиации ВМС Великобритании. Или, как мы ее называем, La rue des bêtes, «улица Животных».

– Откуда такое название?

– Мы заняли часть сельхозугодий. Там, где сейчас наша взлетная полоса, раньше паслись коровы. Сначала это была чья-то шутка. Хозяин фермы не привык закрывать ворота, поэтому иногда коровы забредали обратно, когда мы садились или взлетали, но с тех пор название стало полуофициальным. А ворота мы починили.

Мы подошли к кузову фургона и вытащили два моих чемодана. Я потянулся, расправил спину, жадно втягивая спокойный воздух. После рокота мотора я смаковал ночную тишину. Мы уехали далеко на восток, на приличное расстояние от фронта, поскольку вспышки на небе казались далекими и безобидными. Это походило на последние мерцающие проблески шторма, который отошел в море. Пушки грохотали, но ужасы войны были где-то далеко.

– Базу ночью вы особо не рассмотрите, – сказал капитан Бартлетт. – Но давайте найдем вам койку, а потом можно и поесть. По крайней мере вино здесь вкусное. А летное поле я покажу вам завтра.

Ночь была холодной и яркой от звезд. Я последовал за молодым офицером к меньшему из двух зданий, смутно различимому в темноте.

7

Меня поселили одного. В комнате стояла узкая койка, рядом с которой расположился небольшой шкаф, деревянный стул, втиснутый между спальным местом и стеной, кроме того, из стены торчало несколько крючков, на которые я мог развесить одежду. Потолок прямо над кроватью резко кренился вниз, поскольку комнатенка располагалась в конце барака. После того как я затащил внутрь два тяжеленных чемодана, свободного места практически не осталось. Я перепаковал вещи так вдумчиво, как только мог, переложив то, что мне не потребуется в ближайшей перспективе, в чемодан побольше, и умудрился затолкать его под кровать, предварительно вынув все из маленького, развесив одежду и достав зубную щетку. Комната не отапливалась, поэтому я быстро разделся и юркнул под одеяло.

Я лихорадочно перебирал в памяти все, что видел и пережил, особенно разговор с Уэллсом. Но за день я устал как собака, и, хотя мне было холодно и неудобно, почти мгновенно уснул.

Проснулся я еще до рассвета. Пару минут не мог понять, где нахожусь, а потом ощутил нервозность и страх. Вокруг царили темнота и тишина, и, хотя я быстро вспомнил, где я и как тут оказался, неизведанное вселяло ужас.

Всю жизнь меня преследовали подобные ночные страхи. Я понимал, что не одинок в этом, и специалисты-психологи объясняли, что перед рассветом интеллект и эмоции находятся на самом низком уровне. Боязнь и сожаления овладевают человеком быстро и легко, кажутся реальными, близкими и неприятными. Они отступают, стоит забрезжить рассвету, их становится легче переносить, но все дело исключительно в контексте. Ночью страх не воображаемый, не преувеличенный, он просто выступает на передовую вашего разума.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация