Разумеется, главным аттракционом была иллюзия, которую он припас на конец шоу.
Для этого номера Том облачался в костюм чародея, появлялся на сцене в развевающемся плаще и наносил грим, чтобы лицо казалось зловещим или непроницаемым. Когда он двигался по сцене, то словно бы скользил, сложив руки на груди и запрокинув голову.
После высокопарных рассказов о чудесах древней магии он демонстрировал основной реквизит – большую корзину, поставленную в центре сцены. Из нее Том вытаскивал толстую веревку и приглашал двух человек из зала осмотреть ее. Зрители, разумеется, подтверждали, что веревка во всех отношениях нормальная. Но на самом деле это был необычный, технологически замысловатый трос, который Том выписал у поставщика, обслуживающего судостроительные компании. Веревка, армированная металлом и карбоновыми волокнами, невидимыми неподготовленным глазом, обладала способностью к самозатвердеванию. При определенных условиях она становилась прочной и крепкой, как стальной шест.
Когда добровольцы уходили со сцены, Том приступал к самой сложной части иллюзии, которая требовала много сил. Он забрасывал веревку наверх, к галерее, так, чтобы та затвердела. Он неделями репетировал это движение, чтобы оно получалось минимум два раза из трех, но ради пущего эффекта поначалу всегда забрасывал трос неправильно, тем самым демонстрируя его «нормальность», и устраивал целый спектакль, когда тяжелый канат падал, явно с большим риском для фокусника. Наконец Тому удавалось магическим образом установить веревку вертикально. Зрители не видели, что ее основание надежно закреплено в прочной корзине так, что стоило тросу оказаться в вертикальном положении, он уже не падал, пока Том сам не захочет.
Руллебет, разумеется, все это время пряталась в корзине. Том магическим образом заставлял ее появиться, и девушка поднималась из корзины, словно птица с прекрасным оперением. Том погружал ее, как казалось, в глубокий транс, и она карабкалась по веревке как можно выше, чтобы ее видели все зрители.
Как только Руллебет оказывалась наверху, Том заставлял ее исчезнуть под вспышки и громкий грохот, и канат, который Том втайне от зрителей контролировал снизу, снова падал на сцену, причем бóльшая его часть оказывалась внутри корзины или вокруг нее.
Зрителям давали время удивиться увиденному, после чего Руллебет таинственным образом появлялась в другом конце зала, и они с Томом кланялись на прощание зрителям.
Шесть раз в течение недели они показали этот номер, и все шло хорошо. Затем настал черед финального представления.
13
В самый последний вечер аншлага не было, но все места в партере заняли. Опоздавших рассадили на балконе. Слухи о шоу ходили исключительно положительные, и людям любопытно было увидеть представление Тома.
Днем они с Руллебет еще раз отрепетировали номер, добавив несколько мелочей, чтобы усилить эффект.
Перед началом концерта Руллебет сообщила Тому, что в зрительном зале будет ее отец. Он хотел найти место как можно ближе к сцене. Том забеспокоился. Для артиста безликость зрительного зала может усилить иллюзию гармонии. А вот когда знаешь кого-то из публики, это может отвлекать.
Когда шоу началось, Том смотрел первые номера из-за кулис, пытаясь прочувствовать зрителей. Публика реагировала на выступления артистов, что вызывало у Тома смешанные чувства. Жители Прачоса были весьма непритязательны, однако громкий смех, которым они вознаграждали несмешные шутки комика, расстраивали иллюзиониста. Том столько трудился над своим выступлением, и ему хотелось, чтобы все аплодисменты в его адрес были заслуженными.
Наступил их черед. Фокусы, которыми он закрывал первое отделение, прошли идеально. Когда Руллебет внезапно появилась в шкафу Педжмана, зрители громко захлопали в ладоши, и Том увидел, что отец девушки аплодирует стоя. Затем Том эффектно спасся из смертельной клетки с ножами, закончив первое отделение. Аплодисменты продолжались, пока не опустился занавес и не начался антракт.
В перерыве между отделениями Том заметил, что двое рабочих сцены возятся с монтажной коробкой. Той самой, которая подавала напряжение на лебедку, поднимавшую и опускавшую главный занавес. Парни что-то в спешке чинили. Один из них пулей куда-то сбегал и через пару минут вернулся с мотком изоленты.
Том подошел поближе.
– Что-то не так? – поинтересовался он.
– Ничего, что бы вам помешало. – Парень старался замотать изолентой голый провод. – Мы обо всем позаботимся. В финале пришлось опускать главный занавес вручную, но мы уже все починили. Покатит? А то вы у нас эксперт.
Отношения между Томом и работниками сцены были натянутыми с тех пор, как он их раскритиковал, поэтому он пошел в свою гримерку, какое-то время сидел в одиночестве и думал, а потом начал наносить яркий грим чародея для главного номера. Он знал, что и Руллебет готовится в своей гримерке дальше по коридору.
Наконец час пробил. Пока квартет почти слаженно пел перед главным занавесом, Том удостоверился, что корзину поставили в нужное место на сцене, нормально закрепили, а механизм стабилизатора веревки работает. Он прошелся по сцене и разложил пиротехнические капсулы, которые для пущего эффекта сдетонируют на расстоянии. Затем помог Руллебет забраться в тесную корзину и удостоверился, что она приняла нужную позу до начала номера.
Музыка играла по нарастающей, занавес открылся, прожекторы выхватили его из темноты. Том произносил свои колдовские заклинания куда увереннее, чем раньше, время от времени обращаясь и к тем лицам, которые смутно виднелись на балконе.
Он вытащил канат, выразительно поднял над головой, чтобы продемонстрировать его эластичность, как и у любой нормальной веревки. В зрительном зале нашлись добровольцы, которые поднялись на сцену и убедились, что перед ними обычная веревка, после чего вернулись на свои места. Том сделал первую, намеренно провальную попытку забросить трос наверх, чтобы тот «висел» вертикально. Он свалился на сцену рядом с ним.
Когда он поднял его и намотал вокруг руки, то в замешательстве ощутил еле заметный укол статического электричества, но сразу отбросил эту мысль прочь. Скользящей походкой прошел по сцене, с пафосом разглагольствуя о кудесниках и чародеях прошлого, которые безуспешно пытались освоить этот фокус, и о том, как он опасен и сложен. Еле заметное покалывание ощущалось всякий раз, когда он дотрагивался до определенных частей каната.
Том забросил его во второй раз, и снова он упал на сцену. А когда попробовал в третий, уже желая перейти к номеру, то потерпел неудачу. Веревка угрожающе упала вокруг него.
Когда Том поднял ее, то снова ощутил укол статического электричества. Это вроде бы не внушало опасений, поскольку единственным электрическим прибором, который они задействовали в фокусе, был стабилизатор веревки, а его Том подключал лично, проверив и перепроверив изоляцию. Он собрался с духом, сосредоточился, достаточно сильно размахнулся, чтобы трос растянулся во всю длину, но при этом занял такое положение над корзиной, когда бы десятки крошечных переключателей, спрятанных в волокнах, защелкнулись и удержали веревку вертикально.
