Розенталь кивнула на экран.
– Почему мне кажется, что это не обычное программное обеспечение для широкого пользования?
Лопе бросил на нее одобрительный взгляд.
– Верное наблюдение. Это набор армейского образца. У главы службы безопасности корабля есть доступ к некоторому снаряжению и программам, о существовании которых обычный народ даже не подозревает, – последняя фраза – и это Лопе понял только после того, как договорил до конца – прозвучала без толики похвальбы.
Розенталь задумчиво кивнула.
– Итак, мы знаем, как она не выглядит. Что дальше?
Лопе занялся коммом.
– Если хочешь узнать, как кто-то выглядит под оболочкой, ты счищаешь шелуху. Просто нужно соответствующее программное обеспечение.
Введя нужный запрос, он чуть повернул экран к Розенталь.
Изображение менялось прямо у нее на глазах. Изменения шли сверху вниз, пока система не удалила всю оболочку, показав взамен настоящее лицо. На экране появилось изображение довольно привлекательной женщины, которая выглядела моложе, чем предполагалось по ее оболочке. Затылок покрывали короткие волосы, а чуть выше лба виднелась движущаяся татуировка скачущей лошади. Из-за повреждений, которые татуировка причиняла коже, волосы на ней не росли. Глаза женщины поменяли цвет с голубого на карий, а нос оказался заметно меньше и круглее, чем у первоначального облика. В остальном лицо обнаружило множество более мелких дополнительных различий.
– Значит, теперь она попалась.
– Не обязательно, – ответил Лопе.
Розенталь удивленно и настороженно посмотрела на сержанта.
– Знаешь, что нужно сделать первым делом после снятия шелухи?
Розенталь покачала головой.
– Прогоняешь программу еще раз. Это один из способов, которым профессионалы стряхивают ищеек с хвоста. Делают оболочку поверх оболочки. Множество следователей предполагают, что оболочка была только одна, и сразу же используют получившееся изображение для поиска. Однако в этом случае и была всего одна оболочка. Значит, кто бы за этим ни стоял, он умелый и знающий человек – но не настолько умелый и знающий. Это вселяет надежду.
– Значит, это лицо настоящего соискателя?
Лопе кивнул.
– Когда я убедился, что каждый квадратный сантиметр финальной картинки – настоящий, и что там нет вторичных или частичных оболочек, я снова прогнал ее через базу данных населения, – он тронул панель управления. На экране появилась серия картинок в сопровождении данных, которые можно было пролистывать. Розенталь принялась за изучение. Когда она заговорила, в голове звучало удивление.
– Школьная учительница? Никогда бы не…
Сержант ее прервал.
– В этом и смысл. Чтобы тот, кто пытается отследить фальшивого соискателя на должность сотрудника службы безопасности, ни за что не подумал бы о настолько обычной личности. Хотя, возможно, не так уж она и обычна.
Он снова дал команду комму, и снова Розенталь внимательно всмотрелась в новые данные.
– Будь я проклята. Она подрабатывает стриптизершей. «Все страньше и страньше», – воскликнула Алиса.
Заметив непонимающий взгляд Лопе, она добавила:
– Отсылка к одной из тех книг, которые у тебя не было времени читать.
– Находится на Ковент-Гарден, – пробормотал Лопе, отказываясь поддаваться на подначку.
– Можно быстро дойти пешком. Ты поэтому хотел здесь встретиться?
Лопе кивнул.
– Поэтому, и еще чтобы добавить нам сколько-нибудь воспоминаний о старушке Земле до отлета, – он проверил время. – Наша наделенная многочисленными талантами мисс Хейзелтон приходит на вторую работу не раньше девяти вечера. Позволишь заплатить за обед?
Розенталь сделала вид, словно колеблется.
– Если я заплачу за ужин. Как ни странно, я недавно получила солидный бонус, благодаря найму на новую работу. И у меня мало времени, чтобы его тратить.
– Окей, но придется ужинать пораньше, – возразил Лопе. – Никогда не стоит идти на захват с полным желудком.
17
Клуб определенно относился к заведениям среднего уровня. Узкую арку венчала единственная тусклая трехмерная вывеска, на которой изображения разнополых людей постоянно сменялись в мешанине поз. Некоторые позиции игнорировали даже законы гравитации.
Более простая вывеска рядом объявляла, что клуб являлся «полностью естественным». Это значило, что исполнители не подвергались никаким косметическим улучшениям. Или, по крайней мере, так заявлялось. Возможности современной пластической хирургии обычно не позволяли сказать, где заканчивалась природа и начинались декоративные ухищрения.
Еще более узкая лестница вела на подземный уровень. Там в отдалении располагалась дверь, пульсировавшая багровым цветом, как сплющенный рубин. Привратник был человеком. Не настолько наблюдательным, как машина, но более дешевым. Его очевидная скука была не меньше его впечатляющих объемов. Лопе и Розенталь пропустили без промедления.
Оказавшись внутри, они окунулись в пурпурный свет и бухающий ритм ничем не выдающейся музыки. Мягкие плюшевые стены тоже оказались бледно-пурпурными. Лопе хотелось верить, что мягкая обивка задумывалась как элемент дизайна, а не отражала частоту, с которой посетителей швыряли в стены.
Намеки на защитные меры, принятые владельцами заведения, продолжались и дальше. Фигурные столешницы были покрыты набивной тканью цвета лаванды. Более массивные основания столов – обиты материалом фиолетовых и черных оттенков. Освещение над головой и под ногами состояло из извивов и абстрактных узоров, выполненных фотолюминесцентной краской. Если их освещать правильным светом в течение дня, потом они будут светиться до раннего утра. Оглядев посетителей, Лопе решил, что к тому времени все оставшиеся в клубе сообща напьются до потери сознания.
Сержант отметил положение камер слежения, встроенных в потолок решетки, из которой могли распылять усыпляющий газ, и расположение трех охранников у двух баров. Один был роботом, а двое – людьми. Лопе обнаружил несколько потенциальных путей отхода и множество предметов – от стульев до бутылок, – которые можно было применить в драке.
Заведение оказалось умеренно заполнено. Хотя здесь было мало пар, разбросанных среди завсегдатаев преимущественно мужского пола, они с Розенталь не привлекали внимания. Вероятнее всего, решил Лопе, это потому, что глаза большинства мужчин были устремлены на трех исполнителей, танцевавших на отдельных небольших сценах.
Окутанные светом ярких, часто мерцающих прожекторов кружащиеся тела, казалось, то появляются, то исчезают. Время от времени две женщины и мужчина менялись сценами при помощи какого-то хитрого трюка механической алхимии. Ни один из них не мог сравниться с теми танцовщиками, что давали представления в более фешенебельных заведениях Ковент-Гарден, но они были на голову выше тех, что водились в дешевых молотилках, цеплявшихся, подобно больным прилипалам, к сырым, полностью подземным боковым улочкам района.
