«Ясен еще один урок. Системе американской разведки удалось пробраться к наиболее тщательно охраняемым секретам противника задолго до самих событий. Таким образом, адмирал Нимиц, будучи слабее, все же сумел дважды сконцентрировать все свои силы так, чтобы иметь их в достаточном количестве в надлежащее время и в надлежащем месте. Это сыграло решающую роль во время боев. Это доказывает, какое большое значение имеет секретность и к каким последствиям в войне приводит утечка информации»
[734].
Сам Черчилль был одним из тех, кто стоял у истоков британской секретной службы. Буквально сразу после своего избрания в палату общин он развернул активную кампанию, направленную на укрепление существующего разведывательного департамента, численность которого на тот момент составляла всего двадцать человек. Для сравнения, в аналогичном ведомстве кайзеровской Германии в начале 1900-х годов трудилось свыше двухсот сотрудников.
Британский политик считал подобное отставание недопустимым. Выступая против увеличения расходов на вооруженные силы в целом, он, наоборот, призывал не жалеть денег на разведку. «Если и есть такое ведомство, на нужды которого следует увеличить расходы, — так это секретная служба», — заявил он в марте 1902 года, выступая перед депутатами палаты общин
[735].
Тогда слова Черчилля прозвучали как глас вопиющего в пустыне. Однако со временем ситуация стала меняться. В октябре 1909 года под эгидой Военного министерства было создано новое бюро секретной службы, включавшее девятнадцать департаментов: MI 1 — MI 19. Впоследствии число департаментов сократилось до двух — военного (MI 5
[736]) и военно-морского (MI 6
[737]), которые позже были переименованы во внутреннюю и внешнюю разведывательную службы. Главами новых ведомств стали, соответственно, тридцатишестилетний капитан Вернон Келл и пятидесятилетний коммандер Мэнсфилд Смит-Камминг, больше известные по первым буквам своих фамилий как К. и С.
На тот момент Черчилль возглавлял Министерство торговли. Несмотря на то что его ведомство не имело прямого отношения к военным секретам, он тут же наладил связь с упомянутыми джентльменами.
После перехода Черчилля в Министерство внутренних дел в 1910 году его взаимодействие с разведывательными службами возросло многократно. По указанию политика британские полицейские должны были активно помогать MI 5 в поиске и аресте людей, подозреваемых в шпионаже. Кроме того, Черчилль предоставил спецслужбам значительные полномочия для вскрытия писем. В соответствии с принятым законодательством для вскрытия каждого письма требовалось отдельное распоряжение. Черчилль упростил существующую процедуру. По его мнению, «полиция, сотрудничая с Военным министерством (читай — с MI 5), должна иметь перечень лиц, которые подозреваются в передаче информации иностранным правительствам». После составления таких списков «по особому распоряжению, в случаях необходимости, корреспонденция указанных людей должна быть досмотрена»
[738].
Таким образом, достаточно было всего одного распоряжения, чтобы осуществлять просмотр всей переписки целой группы лиц. Стоит ли удивляться, что, санкционировав подобные нововведения, Черчилль предпринял дополнительные усилия, чтобы сохранить все в тайне. Реформы министра внутренних дел прошли незамеченными не только для общественности, но и для членов парламента.
Черчилль продолжил поддерживать тесные взаимоотношения с разведывательными службами как в годы Первой мировой войны, так и после, когда он возглавлял Министерство военного снабжения, Военное министерство и Министерство военно-воздушных сил.
13 февраля 1921 года Черчилль был назначен на пост министра по делам колоний. За неделю до официального вступления в должность он предпринял активные шаги, чтобы вновь получить доступ к секретным документам. По его мнению, только обладая полной информацией в сфере международных отношений, можно было трезво оценивать ситуацию на подмандатных Великобритании территориях и принимать правильные решения.
Черчилль напишет два письма с просьбой допустить его к чтению секретных документов. В своем первом послании, направленном главе Адмиралтейства Вальтеру Хьюму Лонгу, он попросит разрешить ему знакомиться с перехваченными военно-морскими телеграммами. Черчилль подчеркнул, что считает «подобные телеграммы существенным фактором в принятии решений по международным делам»
[739].
Второе письмо было адресовано министру иностранных дел Джорджу Натаниелю Керзону. Черчилль попросил, чтобы ему, как и раньше, передавали «те же отчеты разведывательной службы, которые я получал, будучи военным министром». В заключение он добавил: «Я в течение многих лет подробно изучал эти документы и считаю их наличие очень важным для формирования правильного взгляда на ситуацию»
[740].
Оба министра — и Лонг, и Керзон — удовлетворили просьбу своего коллеги.
Куда сложнее обстояло дело с получением допуска к разведданным, когда Черчилль вернулся к власти после падения правительства либералов под руководством Дэвида Ллойд Джорджа.
В ноябре 1924 года новый премьер-министр Великобритании консерватор Стэнли Болдуин предложил Черчиллю пост министра финансов. Позже, упоминая о мистере Болдуине, Черчилль назовет его «бизнесменом деревенского вида, который попал в кабинет министров по чистой случайности»
[741]. А после окончания Второй мировой войны он процедит следующее: «Я не желаю Стэнли зла, но было бы лучше, чтобы он никогда не появлялся на свет»
[742].
Согласитесь, не самая лестная оценка для человека, который назначил Черчилля на второй по значимости пост в правительстве. На самом деле причиной столь резких ремарок со стороны Черчилля стало его убеждение в том, что именно Стэнли Болдуин, являясь автором политики умиротворения, был одним из виновников усиления Гитлера и вскармливания его амбиций, приведших в итоге к началу мировой войны.
Что же до Министерства финансов, то, по мнению Черчилля, Болдуин сознательно предложил ему именно этот пост. Черчилль считал, что Стэнли видел в нем угрозу
[743] и именно поэтому выбрал для него Казначейство. Во-первых, чтобы задобрить, предложив влиятельный пост. Во-вторых, чтобы подвести Уинстона к политической пропасти. Болдуин не мог не знать, что финансы никогда не были сильной стороной нашего героя. Он полагал, что Уинстон разделит судьбу своего отца лорда Рандольфа, занимавшего этот пост меньше пяти месяцев. Добровольная отставка Черчилля-старшего в декабре 1886 года превратилась в начало конца его политической биографии. Однако Уинстон не оправдал ожиданий лидера консерваторов. К зависти многих своих коллег, он смог удержаться на посту министра финансов в течение пяти лет. И даже больше. Болдуина уже не будет в живых, в то время как политический долгожитель Черчилль повторно въедет в 10-й дом на Даунинг-стрит, вновь заняв пост премьер-министра.
