«Я заказала себе академическую форму: одеяние амазонки с коротким жакетом лилового цвета, жёлтой юбкой и чёрной шляпой с перьями. В час дня я вошла в салон, который вёл в длинную галерею. В конце галереи я увидела графа Александра Сергеевича Строганова, который сидел за столом. К счастью, я увидела среди сидевших в длинной галерее, по которой мне надо было пройти, несколько друзей и знакомых. Наконец, я дошла до конца зала, сохранив при этом “contenance” (самообладание).
Граф Александр Сергеевич Строганов произнёс в высшей степени лестное приветствие и вручил мне от имени монарха диплом члена Академии. Раздался такой гром аплодисментов, что я была тронута до слёз. Никогда не смогу забыть этого волнующего мгновения. В тот вечер многие присутствовавшие произносили хвалебные речи в мой адрес. Затем я нарисовала свой автопортрет для Академии, на котором изобразила себя за работой над картиной с палитрой в руке».
В качестве введения к небольшому каталогу своей коллекции картин граф Александр Сергеевич написал “Avertissement” (пояснение), в котором он подчеркнул, что его коллекция шедевров искусства создавалась на протяжении сорока лет. Александр Сергеевич описал те чувства, которые вызывали в нём эти произведения искусства.
«Я пишу об этом для сведущих ценителей картин, которые стали таковыми из врождённой страсти к коллекционированию произведений искусства, чтобы чувство прекрасного у них продолжало развиваться. Короче говоря, для тех, кто искренне любит изящное искусство и старается приобрести необходимые знания для того, чтобы испытать чувство радости от общения с подлинным произведением искусства, восхищаться им и уметь по достоинству его оценить.
Я написал это введение не для холодных душ, которым произведения искусства совершенно безразличны, если даже они ведут себя так, как будто эти произведения их интересуют.
Написано это введение и не для чрезмерных энтузиастов, играющих чаще всего своими чувствами, словно комедианты, и не для заумных доцентов, которые с выспренным хвастовством разглагольствуют о различных теориях, случайно ими вычитанных или у кого-либо заимствованных. Мой текст не предназначен также и для тех, кто выдаёт себя за знатока искусства лишь из холодного расчёта. Если такие и имеют сами коллекции, то для них важнее всего лишь демонстрировать их окружающим, чтобы тешить своё тщеславие; стоит им остаться одним, как они тут же забывают о коллекции.
В этом случае коллекция и её владелец выглядят как неудавшаяся супружеская пара: в обществе, на людях, они демонстрируют взаимную привязанность, когда же они остаются наедине друг с другом, то их одолевает невыносимая скука и охватывает абсолютное безразличие друг к другу.
Великий Бог, избавь нас от таких любовников без любви, от таких знатоков искусства без необходимых знаний. Они искажают вкус публики и тормозят развитие всякого искусства».
Гостеприимство графа Александра Сергеевича Строганова было настолько общеизвестно, что вошло в поговорку. Дворец, построенный Растрелли, являлся одним из красивейших зданий Петербурга. Приёмы, которые давал граф Строганов в этом дворце и в своей загородной вилле на Каменном острове, долго не могли забыть. Три монарха, сменивших друг друга на троне, – Екатерина II, Павел I и Александр I – были его гостями на торжественных обедах и балах. Один иностранец, побывавший в его дворце, написал: «В доме графа Строганова не обязательно появляться в гостиной, где принимали званых гостей. Люди, которых никто не знал, просто приходили, закусывали и уходили. Хозяин лишь вежливо просил „не заходить незнакомых ему посетителей в те покои, которые не были предназначены для гостей“».
“Servise a la russe” (угощение по-русски) – стало поговоркой. Это означало, что каждому гостю предлагалось одинаковое меню. Угощали гостей и по французскому обычаю разными блюдами – перепелами, цыплятами, дичью – всё это лежало на одном подносе. Кто сидел во главе стола, мог себе взять лучшие куски.
Когда Павел I вступил после своей матери Екатерины II на трон, он часто навещал графа Строганова. Большинство окружения своей матери он терпеть не мог, но графа Александра Сергеевича Строганова Павел неоднократно приглашал на семейные обеды в свой Гатчинский дворец. Преисполненный чувством зависти ко двору матери, Павел провёл там в удручённом состоянии тяжёлые годы.
Павел I принял графа Александра Сергеевича Строганова в мальтийский орден и пожаловал ему титул графа Российской империи. Однако и Строганову пришлось однажды испытать на себе безудержный гнев без всяких на то причин вспыльчивого и капризного монарха. Это произошло, когда Александр Сергеевич предсказал перед намеченным выездом Павла дождь, причём предсказал совершенно правильно, так как и в самом деле вскоре полил проливной дождь.
Александр I, вступивший на трон после Павла I, также поддерживал хорошие отношения с шестидесятивосьмилетним графом Александром Сергеевичем Строгановым. Его сына Павла Александровича Строганова связывала с молодым монархом тесная дружба, однако Александр Сергеевич вскоре отказался поддерживать новый политический курс Александра I. Граф Строганов был противником Наполеона и никогда не приглашал к себе его посла. Когда же Александр Сергеевич, в конце концов, однажды подчинился воле государя и появился на торжестве в честь французского посла, тот с радостью написал в одной из своих депеш: «Появление знаменитого графа Строганова, известного своей неприязнью к нам, впервые на обеде, который давал в честь французского посла граф Румянцев, было целым событием».
Казанский собор
В 1801 году Павел I назначил графа Александра Сергеевича Строганова председателем комитета, который должен был наблюдать за строительством в Петербурге на Невском проспекте Казанского собора. Участок земли, на котором строился собор, принадлежал Строгановым, он находился недалеко от их дворца. Строительство Казанского собора он поручил своему незаконному сыну архитектору Андрею Воронихину
[26], отличившемуся и получившему известность при восстановлении царского дворца в Павловске в 1803 году, а также сгоревшего флигеля дворца Строгановых. Снова в данном случае проявилась любовь графа Александра Сергеевича Строганова ко всему русскому: для строительства Казанского собора были приглашены лишь русские архитекторы, и, в первую очередь, ученики Строгановской школы: Боровиковский, Чебуев, Щукин, а также скульпторы Мартос, Бородеев, Шубин.
Несмотря на свою физическую немощь, граф Александр Сергеевич Строганов неоднократно поднимался на строительные леса.
Строительство Казанского собора стало для него святым делом, делом жизни, и он отдавался ему весь, тратил для этого свою последнюю энергию, свои последние силы. Поскольку средств, отпущенных на строительство Казанского собора, не хватало, он заказывал необходимые материалы на свои деньги.
