Дети слушали, как зачарованные. Им казалось, что столетия протягивают друг другу руки и что всё это произошло только вчера. Под этой крышей впервые исполнил свои концерты Бортнянский. Здесь были частыми гостями поэты Державин и Пушкин и такие художники, как Лампи, Левицкий, Боровиковский и Кипренский. Казалось, что в этом старом доме ещё ощущается отзвук страстей и блестящих приёмов. Иногда детям казалось, что их предки могут, только что вернувшись с прогулки или из длительной поездки, в любую минуту войти в зал, оставить трость, снять шляпу и тяжёлую шубу или накидку на соболином меху и снова чувствовать себя как дома, потому что с тех пор здесь практически ничего не изменилось.
Несмотря на театры, балеты и концерты, которые проходили в созданном графиней Паниной «Народном доме», и даже несмотря на состязания по верховой езде, Георгий не любил тогда Санкт-Петербурга. Высокие дома и ущелья улиц стесняли его, ему страстно хотелось снова оказаться на природе. Однако, когда он скользил на коньках по Мойке под звуки оркестра, который играл здесь несколько раз в неделю после обеда, или оказывался по случаю приглашённым в Выбити или Гатчину, это его немного отвлекало и помогало легче переносить долгие часы учения.
Дети Строгановых всегда были желанными гостями в поместье своего дяди «Бори» Васильчикова, расположенном в трёхстах верстах юго-западнее Петербурга, под Сольцами. Наряду с семьёй Голицына, князем Виктором Кочубеем и Шереметевыми, вокруг бездетной пары, дом которых всегда был открыт для гостей, нередко собирались и молодые люди.
Здесь был частым гостем учёный по физике, мировая знаменитость князь «Бобби» Голицын, мать которого была найдёнышем: его бабушка и дедушка нашли её возле своей двери и удочерили. Голицын учился в Гейдельберге, закончил морскую академию и был затем астрономом и директором обсерватории в Пулково. Им был изобретён первый сейсмограф. Вообще он был интересной личностью, восторженным рассказчиком и замечательным пианистом.
Перед такими поездками Георгий обычно получал подробные указания, кому он должен дать на чай; ему также вручали визитную карточку его отца на случай неожиданных затруднений.
Императорская охота в Гатчине
Князь Дмитрий Голицын, Ольгин троюродный брат и всеми любимый сосед по Васильевскому, возглавлял охоту в Гатчине, где обычно проводила свой летний отдых императрица-мать Мария Фёдоровна.
Большая семья Голицыных всегда была рада гостям – и молодым, и старым. Они сами и гости размещались в хорошо отапливаемых и уютно обставленных домах; на выходные дни туда съезжались толпы молодых людей, которым часто приходилось спать даже в ванной. Георгию обычно предоставлялась маленькая комнатка в главном доме. В ночи мерцала лампадка, висевшая на цепочке перед иконой в углу комнаты, утешение всех русских детей.
Молодёжь каталась на лыжах или занималась лыжным джорин-гом, мчась по улицам небольшого местечка Гатчина вслед за быстрыми арабскими лошадьми, петляя между санями и другими повозками. Однако такое развлечение не находило одобрения у взрослых.
Императорский охотничий парк, где проходила охота, был расположен в семи верстах от Гатчины; там всё кишело фазанами, зайцами, лисами и куропатками. В глубине раскинувшегося на большой площади елового леса весной охотились на редкую птицу – глухаря. А исключительно для охоты на медведя применялась особая порода собак – меделяни, которые были такими же огромными, как сенбернары.
Одну из таких собак пообещали Георгию. Революция уже шла полным ходом, когда один из императорских охотников в мундире со всеми полагающимися знаками отличия привёл собаку к дому Строгановых. Огромное животное, видимо, внушало уважение, потому что бушующая толпа даже не попыталась их задержать.
Великий князь Николай Николаевич, двоюродный брат Александра III и главнокомандующий армией, часто приезжал в Гатчину. В июле 1916 года он заявил, что до апреля 1917 года будет стоять армия численностью в пять миллионов человек, готовая вести войну в течение двух лет на линии фронта протяжённостью в три тысячи километров. Немцы, видимо, прослышали об этом оптимистичном высказывании и решили, воспользовавшись революцией, справиться с Россией заранее.
По общему мнению, хотя великий князь и не был военным гением, он тем не менее в значительной мере обладал здравым человеческим рассудком. Его очень любили солдаты за непринуждённую манеру общения.
Семья Романовых состояла сплошь из одних великанов, но после Александра III все Романовы были маленького роста. Царь Николай II чувствовал, что возвышающиеся над ним его дяди затмевают его во всех отношениях. Когда он, сопровождаемый своей свитой, участвовал в охоте, он вёл себя скромно, естественно и любезно. Николай II производил впечатление соседа по усадьбе, а не правителя-автократа.
После поездки из Царского Села по железной дороге его обычно отвозили в санях в дом Голицына или в его ставку. Он был превосходным стрелком, однако стрелял только тогда, когда был уверен, что убьёт, а не ранит зверя, в силу чего его охотничья добыча была меньше; его дядя, великий князь Николай Николаевич, палил во всё, что попадало ему под ружьё. Через три или четыре часа охоты начинался пикник, во время которого все участники непринуждённо разговаривали друг с другом. Когда обращались к царю, то называли его «государь», что звучало более непринуждённо, чем «Ваше Императорское Величество».
Он прекрасно знал все свои недостатки, однако постоянно царица и её окружение требовали от него проявления твёрдости, которая была чужда его существу. Можно даже предположить, что в качестве ответной реакции он настаивал на том, что будет ездить по своей столице без сопровождения. Полицейские облегчённо крестились, когда он, живой и невредимый, исчезал из поля их зрения.
Однажды, когда Олег и Георгий шли пешком в Зимний дворец, их обогнала обычная пролётка, в которой сидел единственный пассажир – полковник в мундире. К удивлению своего младшего брата, Олег вдруг остановился, как вкопанный, приложив руку к козырьку фуражки. Это был царь, который возвращался домой один, без какого-либо эскорта.
Воспитание сестры и братьев
У Элен, которая была на девять лет моложе Олега и у которой постоянно возникали стычки с властной по отношению ко всем матерью, к счастью, была гувернантка, Елизавета Александровна Брянцева, оказавшаяся не только красивой и образованной женщиной, но и явившаяся для детей прибежищем – для бывшего на семь лет моложе Георгия тоже. Дети искренне её любили и часто, укрывшись в её комнате, пили там чай с вареньем и слушали, как она читала им вслух. Как бы между прочим, она сумела привить им глубокое и духовное понимание православной веры.
Настало время, когда матрос Олега, его «дядька» был заменён домашним учителем Георгием Никаноровичем Маловым, только что окончившим университет. Это был молодой человек с романтическими наклонностями, который вскоре по уши влюбился в Елизавету Александровну. Она была на десять лет старше его и поэтому значительно больше интересовалась лихим кавалерийским офицером полковником Бендерским, украшением элитарной высшей школы верховой езды, который, со своей стороны, был почитателем неотразимой гувернантки.
