Мелкие фермеры и крестьяне в Васильевском, для улучшения условий жизни которых князь Щербатов приложил столько усилий, вспоминали о нём с благодарностью. Хотя официально земля была конфискована, они пытались уговорить Георгия остаться с ними. А тем временем семнадцать из двадцати шести помещиков, чьи имения располагались по соседству, были убиты. Георгий слишком хорошо знал, что его имя стояло первым в списке приговорённых к смерти, даже если предположить, что его работа в Москве могла послужить ему определённого рода защитой. Его поездки домой становились всё более рискованными; его искали даже в пригородных поездах. Однажды соседнему фермеру пришлось столкнуть его с поезда через противоположную дверь прямо в поле. При этом он шепнул Георгию, что тот непременно должен лечь на землю и оставаться лежать так до тех пор, пока поезд не пройдёт небольшую станцию, где его уже ждали большевики, чтобы арестовать. Его отвели в стоявшую в отдалении избу, где он и его верные провожатые всю ночь просидели вокруг керосиновой лампы, прислушиваясь к шороху приближающихся шагов. Георгий вскочил в последний вагон утреннего поезда, когда тот медленно проезжал мимо станции.
Занимавшие руководящие посты в Москве большевики знали, кем он был, и, казалось, что это был только вопрос времени, когда до него дойдёт очередь. Осенью 1918 года его положение стало невыносимым, однако, постоянно находясь в страшном напряжении, он ждал до тех пор, пока не получил достоверных сведений о том, что его матери и сестре удалось уехать из Петербурга в Данию. Только после этого он начал готовиться к своему собственному бегству на юг.
Истории о бегстве, возможно, ни на йоту не отличаются друг от друга, однако то, что может казаться повторением для тех, кому не пришлось этого пережить, оставляет незаживающую рану в душе каждого человека, за которым охотились как за диким зверем.
Бегству Георгия способствовало ухудшающееся положение с продовольствием, поскольку все правительственные учреждения, включая и его комитет, отправляли на юг небольшие делегации для того, чтобы реквизировать продукты питания. Украина была занята немцами, и поэтому Георгий, один офицер военно-воздушных сил, два морских офицера и один матрос были посланы в Воронеж. Матрос был для них хорошим прикрытием, потому что большинство из них перебежали к красным. Георгий взял с собой две дешифровальные книги. Он вспоминал позже о двух больших томах с номерами 96 и 97, в которых слова были заменены цифрами. Он сжёг их где-то по дороге, но они послужили поводом для начавшегося практически сразу же преследования.
В Воронеже он разыскал бывшего инспектора Марьевки, который переехал в город. А он, в свою очередь, нашёл им проводника, которому уже не один раз доводилось пробираться через немецкую линию. Правда, сначала они сели на поезд, чтобы проехать сто шестьдесят вёрст через украинскую степь в южном направлении. Днём они прятались в деревенских избах, а оставшуюся часть пути проделывали лунными ночами в телеге. Они сняли военную форму и переоделись в штатское, хотя, в случае ареста, это послужило бы для них дополнительным источником опасности.
Их путь проходил недалеко от Марьевки. Во время своего последнего приезда сюда Георгию удалось со своими тремя борзыми голыми руками поймать волка-трёхлетку; для восемнадцатилетнего охотника это было знаменательным достижением. Когда они ехали по тряской дороге под светлым небом, усеянным звёздами, Георгию показалось, что он слышит лай охотничьих собак и снова чувствует буйное волнение той отчаянной скачки; но ни один звук не нарушал бесконечную тишину степи, кроме скрипа колёс телеги. Радостное воспоминание об охоте обернулось гнетущей подавленностью; теперь он сам и его друзья стали преследуемой добычей.
Наконец он заснул от безмерной усталости и неожиданно вскочил в четыре часа утра, когда услышал рядом немецкую речь. С чувством глубокого облегчения Георгий и его спутники поняли, что находятся в безопасности. Георгий поехал дальше, в Харьков, где у него были друзья, а оттуда он добрался до Крыма. Как оказалось, это было счастливое решение, потому что вскоре после этого Харьков заняли красные и сразу же приступили к его поискам. Эта поездка Георгия продолжалась больше месяца.
Значительное большинство населения Крыма было настроено против большевиков. Многие позднее бежали с Украины, когда её заняли красные, и пытались найти какие-то возможности для того, чтобы переправиться в другую часть России.
Георгий тоже надеялся добраться до владений своей семьи на Урале, однако ему не удалось уехать дальше Ростова. Если бы у него это получилось, он бы попал прямо в мышеловку. Вместо этого он снова поступил на морскую службу.
Георгий в Ялте
Георгий хорошо знал Ялту ещё с того времени, когда он жил у своей тёти во время японской войны. На всех виллах жили люди, потому что Крым считался вначале надёжным убежищем, местом, где можно было спокойно переждать, пока не улягутся волнения. Он часто бывал у своих живущих на побережье родственников и обещал их предупредить, если дальнейшее промедление будет становиться опасным.
В предвоенные годы императорско-русское правительство начало разработку крупномасштабного, долгосрочного проекта развития огромной империи, свою роль должны были играть и окружающие «колонии». При этом возникла щекотливая проблема в отношении бухарского эмира, который, несомненно, заслужил своими злодеяниями того, чтобы быть повешенным. Однако столкновение с эмиром могло бы повлечь за собой нежелательные последствия в отношениях с соседним Афганистаном и привести к такому развитию событий, как это было, например, во время кавказской войны, а этого необходимо было избежать во что бы то ни стало. После всех трудностей со снабжением своего флота, с которыми пришлось столкнуться Рождественскому во время его долгого пути на Дальний Восток, Россия была прежде всего заинтересована в выходе в Персидский залив. Однако считалось, что будет умнее подождать до тех пор, пока не произойдёт неминуемое ослабление английского влияния в Индии. Персия всегда была готова вести переговоры, в то время как враждебно настроенный Афганистан мог только представлять опасность в тылу любой будущей морской базы.
Результатом подобных рассуждений стало то, что эмира осыпали золотом, а в конце концов он получил возможность поселиться в роскошной вилле на Крымском побережье, где ему время от времени наносили визиты его соседи.
В хаосе дальнейших событий Георгий не мог предугадать, что станет с ним дальше.
Штаб-квартира флота Белой армии размещалась в бывшем губернаторском дворце. Расположенное на самом верху небольшого холма, это здание возвышалось над городом Севастополем, который простирался, спускаясь по отвесным склонам, до самой долины. Отсюда были видны все улицы, ведущие к городу, Малахов курган, Балаклавская бухта на севере, улица, ведущая к Байдарским воротам на востоке, а также Ялта.
Когда однажды днём Георгий сидел один в своём бюро, он вдруг вскочил от неожиданности, потому что услышал, как с французского флагманского корабля «Жан Бар» было произведено три выстрела, что означало, что все должны немедленно явиться на корабль. Часом позже в районе Малахова кургана и Балаклавы началась артиллерийская стрельба. На улицах Севастополя появились французские морские патрули; французы покидали свою штаб-квартиру на главной площади напротив Графской пристани, названной так в честь знаменитого графа Тотлебена, героического защитника Севастополя во время Крымской войны. Пристань представляла собой красивую аркаду с двумя рядами белых колонн, от которых к воде спускалась мраморная лестница.
