Естественно, что такую замечательную страну следует надежно охранять. На телесном уровне эта идея реализовывалась на уроках физкультуры и военной подготовки. В педагогических училищах военной подготовке уделялось шесть часов в неделю, студенты одевались в военную униформу. Будущие учителя рассматривались в качестве будущих офицеров – командиров детворы.
Разномыслие преследовалось, отклонение от генеральной линии грозило гонениями. В конце прошлого года Кумэ Кунитакэ, который прославился своим подробнейшим описанием миссии Ивакура на Запад, опубликовал серьезную научную статью, в который он сравнивал синто с другими «примитивными» религиями Востока. Он прослеживал истоки придворных ритуалов и происхождение императорских регалий. В этом году его обвинили в «неуважении к императору» и уволили из Токийского императорского университета. «Люди, подобные Кумэ, заботятся о своей репутации как ученых, но они зачастую забывают о своих обязанностях подданных», – писал Куга Кацунан. Критик совершенно не собирался разбирать труд Кумэ с точки зрения соответствия его выкладок действительности, он открыто признавал, что «родину» интересует вовсе не истина, а более высокие соображения. Прежде всего, единство нации и незыблемое положение императора как ее главного символа. Подозрительность по отношению к христианам вновь усилилась, поскольку Христос проповедовал любовь всеобщую, а не почтение к своим родителям. Широкий поток антихристианских сочинений захлестнул Японию. Христианство делали ответственным за республиканские настроения и индивидуализм, за социализм и колониализм. Синтоисты и конфуцианцы, государственники и буддисты позабыли про внутренние раздоры и слились в согласном антихристианском хоре. Дело было, конечно, не только в самом христианстве. Христианство стало именем нарицательным для всего неприятно-иностранного, что вредило японской нации
[220].
1893 год
26-й год правления Мэйдзи
28 января в городе Саката префектуры Ямагата местное высшее общество решило потешить свою душу. На втором этаже ресторана «Сомая» собрались богатеи, члены префектурального и городского собраний. Они вообразили, что находятся во дворце императора, и переоделись соответствующим образом. Помимо самого «Мэйдзи», там были и императрица, и министры, и придворные дамы. Женские роли исполняли гейши. И это при том, что выводить действующего императора в театральных постановках строго запрещалось.
Свое шутовство участники «дворцового пира» договорились держать в секрете, но местные газетчики все-таки прознали про него и подняли шум. Полиция тоже проявила бдительность и немедленно арестовала великовозрастных шутников. В соответствии с принятым в прошлом году уголовным кодексом их пытались обвинить по статье «оскорбление августейших особ», но дело до суда доведено все-таки не было. Тем не менее всем стало понятно: с этой властью шутить лучше не стоит. Даже если ты не принимаешь ее всерьез. А такие люди еще находились. Но император в стране был только один. Его несанкционированное клонирование строжайше запрещалось.
29 июня в Токио вернулся Фукусима Ясуока, который более года совершал одиночный конный пробег по маршруту Берлин – Москва – Семипалатинск – Улясутай – Урга – Иркутск – Владивосток – Пекин – Шанхай. Фукусима был офицером разведки, до своего путешествия он служил в японской миссии в Берлине. Жители Токио встретили его как выдающегося путешественника – за время странствий ему действительно пришлось много претерпеть, он стал первым японцем, который отважился на столь длительное и опасное путешествие. Его начальники тоже остались довольны его докладами. Главный вывод был таков: Россия за Уральским хребтом – это вовсе не та Россия, которую невозможно одолеть.
В самом конце года министр иностранных дел Муцу Мунэмицу произнес энергичную речь перед членами нижней палаты парламента. В ней, в частности, говорилось: «Господа! Давайте сравним Японскую империю начального года Мэйдзи и Японскую империю сегодняшнего дня. Даже трудно себе представить, какой был совершен огромный шаг вперед, какие богатейшие плоды принесла цивилизация. Начнем с экономики. В первый год Мэйдзи объем внутренней и внешней торговли не достигал даже 30 миллионов иен, а в 25 году Мэйдзи он достиг уровня почти в 160 миллионов иен. Проложено около 3000 ри (12 тысяч км. – А. М.) железных дорог и около 10 000 ри телеграфных линий. Моря внутренние и внешние бороздят несколько сотен торговых кораблей европейского типа. Теперь о вооружениях. У нас имеется кадровая армия в составе 150 тысяч человек, подготовка офицеров, солдат и оснащенность вооружениями которой почти не отличается от сильнейших западных держав. Построено почти 40 военных судов, и мы намереваемся увеличить их число в соответствии с возможностями страны. Хочу спросить вас: имеется ли в Азии такая страна, которая достигла такого прогресса, основываясь на конституционных основаниях, дающих возможность мне, министру, обсуждать с вами важнейшие проблемы, стоящие перед страной? Все западные народы и правительства восхищаются достигнутым нами за двадцать с небольшим лет прогрессом, заставляя говорить о том, что он не знает примеров в мире»
[221].
Речь министра иностранных дел была исполнена вполне законной гордости за свершения в деле создания «богатой страны и сильной армии». Однако сделанный им акцент на беспримерности японского опыта свидетельствует о том, что у японской политической элиты потихоньку начинала кружиться голова. Это головокружение оказалось заразным. Если раньше японцы испытывали комплекс неполноценности по поводу того, что они ростом ниже европейцев, то теперь оппозиционный правительству член нижней палаты парламента Одзаки Юкио на полном серьезе утверждал: зато голова у японцев больше. Доказательства? Европейские шляпы якобы не налезают на головы японцев
[222]. Мысль правительства и оппозиционеров двигалась в одном и том же направлении. До войны с Китаем оставалось меньше года.
Этикетки от упаковок шелка-сырца
Министр иностранных дел, как это и положено представителю исполнительной власти, говорил об успехах. Отрицать их невозможно. Министр был уверен в том, что – ввиду невиданного прогресса Японии – неравноправные договоры в скором времени будут непременно пересмотрены. Но нижняя палата настаивала на том, что пускай лучше все останется так, как есть. Компромисса не получалось. Мэйдзи, как всегда, в дискуссиях не участвовал, но все равно ему пришлось вновь распустить нижнюю палату. Роспуск парламента и перманентные выборы начинали превращаться в традицию.
В этом году казенную шелкомотальную фабрику в Томиока продали фирме «Мицуи». Фабрика уже выполнила свое историческое предназначение – быть образцом для подражания. Теперь таких современных фабрик было построено уже немало. 70 процентов их продукции шло на экспорт. Главным образом в Америку, Францию и Англию. Валюту приносил и зеленый чай, но его доля в экспорте становилась меньше. В Америке, которая была его главным покупателем, пили все больше кофе и какао. Черный же чай японцы делали неважно. К этому времени Япония становится одним из ведущих производителей меди. По экспорту этого металла она стояла на четвертом месте в мире – вслед за Америкой, Чили и Германией.
