Семья должна быть крепкой, но брачные нравы времени Мэйдзи не отличались строгостью. Из трех браков один заканчивался разводом. А в Токио дела обстояли еще хуже. В это время в Японии еще не существовало обязательной регистрации браков и разводов (ее ввели только в 1898 г.), так что приведенная цифра весьма приблизительна. Но совершенно понятно: японская семья была весьма далека от идеала моногамии, люди сходились и расходились, наличие любовницы или же содержанки из дома терпимости общество не считало чем-то предосудительным.
Христианские проповедники пользовались беспокойством японских родителей, которые желали своим детям (в особенности это касается дочерей) «крепкой семьи». Так, отец Николай записал в своем дневнике об одном из православных прихожан: «Хочет Моисей выдать сию Юлию (свою дочь. – А. М.) за служащего Церкви, ибо за язычника-де опасно; брак языческий ненадежный. Я сказал, что может поместить ее в нашей женской школе, где научится отлично вере, пению церковному и узнает церковные обычаи; вероятно, не засидится, – из себя красивая и, видимо, умная, – выдадим замуж за катехизатора»
[227].
В части создания крепкой моногамной семьи интересы христианских проповедников и японского государства полностью совпадали. Государство – это единая семья, утверждали официальные идеологи. И в отношениях к государству подданные должны исходить из идеала вечной верности. Государство обязано быть моногамным. А потому главная супружеская пара Японии должна была продемонстрировать пример нерушимости брачных уз. Архитекторы японской нации использовали любую возможность для того, чтобы еще и еще раз применить метафору единения. На сей раз единения семейного. Именно семья, миллионы японских семей исправно поставляли государству работников и солдат. Трудолюбивые подданные Мэйдзи производили ценностей больше, чем раньше, но, в отличие от нынешнего времени, свой доход они использовали не только для наращивания собственного потребления – они тратили его и на прокорм детей, которых рождалось все больше.
Подготовка к серебряной свадьбе августейшей четы велась масштабная. Этот день объявили нерабочим, людям настоятельно рекомендовали вывешивать перед своими домами национальные флаги. К юбилею было напечатано 15 миллионов почтовых марок, которые оказались первыми юбилейными марками в японской истории. На марках изображены 16-лепестковая хризантема и пара журавлей, обозначающих долгую и счастливую жизнь супругов. Эти же символы присутствовали и на памятной медали. Портретов самих супругов представлено, разумеется, не было. На своих официальных портретах Мэйдзи и Харуко изображались поодиночке, «не соединились» они на изображении даже во время празднования свадебного юбилея. Европейских монархов того времени часто изображали прикасающимися друг к другу и к детям, но в Японии дистанция между главой семьи и ее членами оставалась слишком большой, чтобы отважиться на «тактильный контакт» между ними.
Праздник проводился по той же самой схеме, что и провозглашение конституции: скрытое от людских глаз моление божествам – утром, поздравления сановников и иностранных дипломатов – в полдень, затем объезд войск и парад на плацу в Аояма, торжественный банкет – вечером. По улицам выстроились подданные Мэйдзи – жители Токио и других городов и сел, на дворцовой площади – освобожденные от занятий студенты Императорского университета и представители других организаций и институтов, прибывших в столицу со всех концов страны. К этому времени общая протяженность линий железной дороги составляла уже около двенадцати с половиной тысяч километров. Наплыв иногородних был настолько велик, что железнодорожная компания Japan Railway Company перевозила пассажиров в товарных вагонах. Зрители размахивали национальными флажками и кричали «Банзай!».
Еще в период Токугава путешествия и паломничества получили широкое распространение. Особенной популярностью пользовались паломничества в Кумано и Исэ, маршруты по 33 станциям региона Сайкай и 88 станциям на острове Сикоку. Каждый год святилище Исэ посещало несколько миллионов паломников! Отец Николай брал себе на заметку, что этой особенностью не следует пренебрегать при организации проповеднической деятельности: «Но замечательна вообще эта повсеместная потребность народа в богомольных хождениях. Ее нельзя не иметь в виду при водворении христианства между народом»
[228].
Однако у отца Николая был серьезный конкурент. Задача властей также состояла в том, чтобы использовать эту полезную привычку и перенаправить «туристические» потоки в сторону Токио. Надо признать, что с этой задачей они справились превосходно. Но, к великому сожалению отца Николая, направлялись эти «паломники» вовсе не в его Воскресенский православный собор, а к дворцу «языческого» императора.
На вечернем банкете Мэйдзи появился, как всегда, в военной форме, Харуко – в короне и белом платье с длинным шлейфом, с вышитыми на нем серебряной нитью цветами и птицами. Парного портрета супружеской четы к юбилею выпущено не было, но в банкетный зал они вошли под руку, что воспринималось как огромное новшество. Несколько лет назад Мэйдзи отказывался от этой «странной» манеры, но уговоры церемониймейстеров сделали свое дело. Художники не отваживались на совместное изображение супругов, но жизнь все равно шла вперед. Материалом, из которого были сделаны полученные четой подарки, послужило по преимуществу серебро.
Не только железная дорога вносила свой вклад в формирование нации и фонда общенациональной памяти. К этому времени совокупный годовой тираж газет составлял уже около 100 миллионов экземпляров! Это означает, что каждый день поступало в продажу 300 тысяч экземпляров газет. Для того времени – весьма внушительная цифра. Это привело к решительному удешевлению газет, которые стали элементом повседневной жизни. В начале периода Мэйдзи некоторые люди отказывались покупать свежий номер, утверждая, что у них уже имеется газета с точно таким же названием
[229]. Теперь представить себе такое было попросту невозможно. В то же самое время необходимо помнить: среди этого моря печатной продукции было и огромное количество местных газет. Их тираж был весьма ограничен. Местные газеты, естественно, уделяли значительное внимание новостям провинциальной жизни. Японская нация лепилась из провинциальных кусков, густо обмазанных клеящим веществом, сваренным в Токио.
Тот, кто не имел возможности поприветствовать августейшую пару лично, мог прочесть детальный отчет о том, как происходили грандиозные празднества. Газеты создавали эффект соприсутствия, они формировали представление о единой для всех японцев современной истории. Огромными тиражами расходились и гравюры, запечатлевшие в цвете это событие. Выпускались памятные сувениры, производились посадки сосновых рощ – символа долголетия и стойкости. В школах проводилась церемония поклонения портретам Мэйдзи и Харуко.
Школы оставались центром церемониальных действ и для взрослых, поскольку при школах обязательно устраивалась спортивная площадка, что позволяло собираться там многим людям (напомним, что в традиционной Японии площадей не существовало). Вместе с буддийскими храмами и синтоистскими святилищами школы образовывали общенациональную «паутину», с помощью которой государство имело возможность мобилизовывать население в соответствии со своими целями.
