Замок сёгуна, в который переехал император Мэйдзи
Несмотря на разочарование приверженцев сёгуната, никаких серьезных волнений в Токио не наблюдалось. В этом видна отличительная особенность тогдашнего (а во многом и нынешнего) менталитета японцев. «Большие» вопросы решаются «большими» людьми. Мы живем сами по себе, а власть – сама по себе. Ёсинобу не велел сопротивляться. В его замок вселился Мэйдзи. Значит, ему и нужно повиноваться. Как и в конце периода правления сёгуната, когда власти так и не отдали приказа организовать всенародное сопротивление иноземцам, никакого подобия партизанского движения в стране не развернулось.
Находясь в Токио, Мэйдзи впервые в жизни отважился подняться на борт корабля. Это был японский военный корабль. Дед императора, Накаяма Тадаясу, решительно отговаривал Мэйдзи от этого «безрассудного» поступка – он боялся, что корабль утонет, а вместе с ним пойдут ко дну священный меч и яшма. А утеря регалий может привести к ужасным последствиям. Без регалий император не может считаться «настоящим» императором. Но выход был все-таки найден: Мэйдзи расстался на время со своими регалиями (что было против всех правил), оставив их на берегу, но на борт «Фудзи» все-таки поднялся. Стоявший рядом американский корабль поприветствовал его орудийным салютом.
Воины антиимператорской коалиции вместе со своими французскими инструкторами
На рейде Иокогамы стоял еще один корабль, построенный в Америке. Это был броненосец «Stonewall Jackson». Он был заказан еще сёгунатом, но доплыл до берегов Японии уже когда началась гражданская война. Западные державы объявили о нейтралитете. Ивакура Томоми употребил все свое красноречие, чтобы броненосец достался императорскому флоту – Хоккайдо еще сопротивлялся. При активнейшем посредничестве Гарри Паркса 28 декабря нейтралитет был все-таки снят, новое правительство получило наконец-то полное международное признание, и броненосец немедленно направился на Хоккайдо осаждать Хакодатэ – главную базу мятежников во главе с бывшим заместителем командующего сёгунским флотом Эномото Такэаки (1836–1908). За день до снятия нейтралитета он успел провозгласить на Хоккайдо республику и стать ее президентом. В первый и в последний раз на территории Японии появилось образование с таким шокирующим любого монархиста названием. В первый и в последний раз Мэйдзи столкнулся с настоящим сепаратизмом. Однако республика оказалась мертворожденной – она просуществовала лишь до апреля следующего года.
Эномото Такэаки
8 декабря Мэйдзи отправился в обратный путь из Токио в Киото. На сей раз его сопровождало 2153 человека. Он спешил в древнюю столицу, чтобы принять участие в поминальной службе по своему отцу. Первое длительное путешествие Мэйдзи было закончено. Пройдя путь между Киото и Токио, он словно волшебной нитью соединил их.
Вернувшись в Киото, Мэйдзи наконец-то отпраздновал свадьбу с Харуко. К этому времени кончился срок траура по ее брату Итидзё Санэёси, скончавшемуся в мае.
23 декабря правительство Мэйдзи известило иностранных посланников о том, что желает пересмотреть неравноправные договоры. Оно и правда хотело этого, но в данный момент не имело никаких возможностей для достижения поставленной цели. Заявление имело своим настоящим адресатом не заграницу, а тех многочисленных самураев, которые требовали от правительства твердой позиции в международных делах. В противном случае как можно было бы оправдаться перед теми, кто заявлял: новое правительство столь же слабо, как и сёгунат? Тем более что в сентябре этого года был подписан очередной неравноправный договор – на сей раз с Австро-Венгрией. И на сей раз его подписал отнюдь не сёгун.
Страна, разумеется, жила не только «большой» политикой. В этом году в Иокогаме появилось в продаже мороженое. Оно стало одним из символов тех «благ», которые несет с собой западная цивилизация. Непривычные к молочным продуктам японцы находили его, правда, не слишком аппетитным. Молоко и молочные продукты приводили японцев в ужас, их желудки, приученные к сырой рыбе, не выдерживали такой «экзотики». Многие говорили, что молоко «воняет».
1869 год
2-й год правления Мэйдзи
Год начался нервно – 5 января был убит Ёкои Сёнан, который занимал должность государственного советника (санъё) и решительно поддерживал модернизацию. Он возвращался из дворца в своем паланкине, когда четверо самураев обстреляли его из пистолетов. Ёкои открыл дверцу и выпрыгнул наружу, пытаясь защититься своим кинжалом, но был убит. Нападавшим удалось скрыться. Мэйдзи выделил деньги на лечение раненых слуг и на похороны.
Убийц схватили на горе Коя, неподалеку от Киото. На этой горе размещался знаменитый буддийский храмовый комплекс, основанный Кукаем еще в 816 году. Убийцы заявили, что считают Ёкои предателем, который, будучи «заодно с варварами», задумал «окрестить» Японию. Один из них видел, как Ёкои прогуливается по токийскому кварталу Цукидзи в европейской одежде и в шляпе. Это послужило достаточным основанием для возбуждения ненависти. Убийц казнили в ноябре 1870 года, но немало людей сочувствовало их «мужественному» поступку. В то же самое время назвать его истинно «самурайским» отваживались не все – ведь истинный самурай должен уметь обходиться одним холодным оружием.
В то время сама принадлежность к правительству сделалась опасной для жизни. Правительство держало решительный курс на модернизацию. Только с ее помощью можно было создать сильную и независимую страну. Сам Ёкои всегда оставался убежденным конфуцианцем, и никаких планов по крещению Японии у него, разумеется, не было.
Следующей жертвой пал Омура Масудзиро (1824–1869) из Тёсю, усмиритель сёгунских отрядов в Уэно. Теперь он занимал должность военного министра. Многие самураи полагали, что его деятельность по модернизации японской армии ведет к потере их наследственных привилегий – именно он выдвинул идею о необходимости введения всеобщей воинской повинности и настойчиво продвигал свои предложения в противовес плану Окубо Тосимити: создать армию из бывших самураев, где главную роль играли бы воины из Сацума, Тёсю и Тоса.
В начала сентября восемь человек из его родного Тёсю напали на Омура и его сопровождающих, когда они находились на постоялом дворе в Киото. Омура был ранен, но ему удалось спастись от убийц в бочке с грязной водой. Его переправили в Осака и отдали на попечение голландскому доктору. Тот заявил, что необходима немедленная ампутация ноги. Для деятеля такого ранга на операцию требовалось согласие правительства. Его пришлось ждать чересчур долго. Омура скончался от гангрены. Как и большинство других преступлений, это злодеяние было тоже раскрыто. Самураев ждала смертная казнь, но, как и в случае с Ёкои Сёнан, слишком многие полагали, что правда находится на стороне убийц.
