Банкнота достоинством в 10 иен.
На оборотной стороне купюры изображены исполнители древней придворной музыки гагаку
Банкнота достоинством в 20 иен
Банкнота достоинством в 5 иен
Банкнота достоинством в 2 иены
Сам же дворец Мэйдзи предстает на самой мелкой купюре в 2 иены. На обратной стороне изображены Нитта Ёсисада (1301–1338) и Кодзима Таканори – два храбрых воина, которые верно служили императору Годайго (правил 1318–1339) во время бурных событий, сопровождавших его правление.
Итак, на японских деньгах присутствовали мифологический персонаж, регентша Дзинго-когу, преданные императору воины, крестьяне, архитектурные и природные символы страны и государства. Большинство изображений не оставляет сомнений в том, что военная составляющая по-прежнему занимала значительное место в системе ценностей нового государства. Ни портрета самого Мэйдзи, ни изображений сколько-то близких по времени исторических персонажей на деньгах не было. Место Мэйдзи занимало изображение дракона. Согласно древнекитайским представлениям, государь имеет обличье дракона. И в этом смысле мало что изменилось…
Сибусава Эйити
Дизайн банкнот разрабатывался в только что созданном Первом национальном банке. Им руководил Сибусава Эйити (1840–1931) – выходец из крестьянской семьи. Лишь немногим крестьянам удалось сделать карьеру в новом правительстве, но такие люди все-таки были. Впоследствии Сибусава стал одним из самых богатых людей новой Японии и внес огромный вклад в организацию бизнеса на современный лад.
Здание Первого национального банка
Национальный банк въехал в здание, предназначавшееся вовсе не для него. Симидзу Кисукэ II построил его для частного банка «Мицуи». Здание вышло замечательным по своей эклектике: вполне западное кирпичное строение венчала напоминающая княжеский замок крыша с башенкой. Раньше подобное строение было невозможно себе представить: княжескую крышу разрешалось иметь только князю. Здание настолько понравилось чиновникам, что они заставили «Мицуи» продать его государству.
Введению банкнот «имперского образца» предшествовало историческое решение об интенсификации денежного обращения. В конце июля было объявлено: отныне крестьяне будут платить налоги не рисом, а деньгами. Именно крестьянам предстояло финансировать реформы нового правительства. Ведь в стране не существовало сколько-нибудь развитой промышленности, повышать налоги на неокрепший торговый капитал власти не хотели. Не брать денег за границей было принципиальным курсом правительства. Хотя в этом году для финансирования аграрной реформы в Лондоне был взят заем, он оказался вторым и последним до конца XIX века. Первый предназначался для строительства железной дороги Токио– Иокогама. Иностранные инвестиции в экономику также не признавались.
Для проведения аграрной реформы произвели обмеры земельных участков и определили их урожайность. Делать это следовало быстро, а потому эти операции осуществлялись самой деревенской общиной. Земельные обмеры производились только в первую половину правления сёгуната Токугава, во вторую половину из-за противодействия крестьян их не было. Сейчас же за право называться собственниками земли крестьяне пошли на сотрудничество с властями. В деле определения размера своих участков они оказались весьма точны – никому не было выгодно занижать размеры личного участка, а покушаться на чужое община не позволяла. Выяснилось, что площадь обрабатываемой земли выросла по сравнению с прежними данными правительства почти на 50 процентов! Урожай оказался больше предполагавшегося на 37 процентов, но, разумеется, меньше реального (по некоторым данным, на 30 процентов), что тоже весьма понятно
[109].
Тем не менее остается фактом: крестьяне сотрудничали с государством весьма охотно. Государство же определило величину земельного налога. Платежи центральному правительству составили 3 процента от стоимости земли, местным властям – одну треть этой суммы. Все вместе это составляло около половины стоимости урожая. Средний размер участка составлял всего около одного гектара. Для прокорма семьи этого было недостаточно, крестьяне активно занимались ремеслами и отходничеством.
Крестьяне сотрудничали с государством охотно, но власти, как это и положено, не смогли обойтись без обмана. Дело в том, что при Токугава не были определены хозяева угодий – лесов и гор. Крестьяне всегда пользовались ими, но теперь община стала открещиваться от них, поскольку все боялись, что эти земли станут облагаться налогом. Чиновники не стали разуверять их, а бесхозные земли государство забрало себе.
Налог на землю явился основным источником формирования государственного бюджета. Он составлял около 80 процентов всех налоговых поступлений. Денежный налог на землю по своему размеру вроде бы практически не отличался от натурального, но это было не совсем так. Раньше владельцу земли отходила фиксированная часть урожая, так что в неурожайный год бремя крестьянина становилось меньше. Теперь же налогом облагалась земля. По сравнению с прошлым, крестьянам легче жилось в хороший год и хуже – в плохой. В прошлом государство, точно так же как и само крестьянство, сильно зависело от погодных условий. Переходя к фиксированному налогу, правительство стремилось обеспечить предсказуемость своего финансового будущего, без чего невозможно никакое планирование.
Земельная реформа принесла огромные психологические перемены в жизнь деревни. Раньше крестьяне насильственно объединялись в пятидворки. Ее члены несли коллективную ответственность за уплату податей и за правонарушения. Разумеется, прежние привычки давали знать себя еще очень долго, соседская помощь и традиция доносительства продолжали существовать, но теперь это время все-таки стало уходить в прошлое, каждый все больше отвечал только за себя. Это и стало выражением индивидуализма на крестьянской земле.
Интенсивное общение Мэйдзи с высокопоставленными иностранцами требовало постоянного подстраивания под их вкусы. Это общение следует назвать прежде всего «визуальным» – во время аудиенций произносились исключительно протокольные фразы. Поэтому такое огромное значение придавалось тому, как выглядит император в глазах иностранцев. Чтобы не вызывать насмешек и недоумений, политтехнологи Мэйдзи посоветовали ему резко изменить свой облик.
