Казалось бы, почему? Ведь климат осенью там далеко не самый благоприятный?
Это до сих пор остается загадкой…
— Я совершенно здорова, — лишь сказала Елизавета Алексеевна, — да если бы и действительно болезнь моя усилилась, то жене русского императора следовало бы умереть в России.
А еще есть версия, что выбор Таганрога произошел без участия Елизаветы Алексеевны. Просто верная своему принципу ни во что не вмешиваться, она молча согласилась и стала готовиться к дальней поездке.
Архитектору И.И. Шарлеманю было поручено съездить в Таганрог и, выбрав соответствующий дом, привести все в порядок к приему царской четы.
Никто ничего не понимал. Почему Таганрог? Зачем?
Выбор этого захолустного городка (особенно в качестве курорта для лечения императрицы) породил массу домыслов и гипотез как у современников, так и у историков. Это и сейчас не Ницца, а тогда там не было вообще ничего: ни мягкого климата, ни модных минеральных вод, ни сколько-нибудь приличных условий для жизни высокопоставленных гостей. Зато там было в достатке северо-восточных ветров, быстро охлаждающих температуру воздуха, и испарений тинистого порта, оказывающих вредное влияние на здоровье людей. Впрочем, желание императора — это был закон для его подданных.
Перед отъездом Александр посетил могилы своих дочерей, а потом пришел к митрополиту Серафиму, совершившему литургию в Александро-Невской лавре, и тихо сказал:
— Прошу вас отслужить для меня одного послезавтра, в четыре утра, панихиду, которую желаю отслушать перед отъездом в южные губернии.
Последние минуты пребывания императора Александра I в Санкт-Петербурге 1 сентября 1825 г. Художник Г.Г. Чернецов
— Панихиду? — переспросил удивленный митрополит.
— Да! — ответил Александр, тяжело вздохнув. — Отправляясь куда-либо, я обыкновенно приношу молитву в Казанском соборе, но настоящее путешествие мое не похоже на прежние… И к тому же здесь почивают мои малолетние дочери… Да будет мой путь под покровом этих ангелов…
А еще, как рассказывают очевидцы, накануне, когда тучи внезапно нашли, омрачив небо, Александр, работая у себя в кабинете, попросил огня и несколько раз повторил это приказание, прежде чем принесли ему две зажженные свечи. Через некоторое время, когда тучи рассеялись и появилось солнце, служитель поспешно вошел в кабинет и стал убирать свечи.
— Что это ты делаешь, Федор? — спросил император. — Подождал бы, по крайней мере, пока я закончу писать.
— Ваше Величество, — ответил ему старый слуга. — У нас не водится днем зажигать свечи.
— Да? А я и не знал об этом. Но почему ты считаешь это дурным? — удивился Александр.
— Потому что комната, освещенная днем, похожа на ту, в которой ставят покойников…
В вечно сонном Таганроге началась размеренная жизнь, когда музицирование сменялось неторопливыми прогулками императора в сопровождении немногочисленных придворных. Александр был покоен душой, весел и легкодоступен, что было для него не особенно характерно, особенно в последние годы. Но при этом он очень беспокоился о том, как перенесет путешествие его больная жена, и он ежедневно посылал ей трогательные и задушевные письма. Он лично следил за приготовлением апартаментов для императрицы, сам расставлял в комнатах мебель и даже вбивал гвозди для картин.
Во время путешествия Елизавета Алексеевна писала матери, что благодаря заботливости Александра, лично составившего маршрут и предусмотревшего все до мельчайших подробностей, ее поездка оказалась обставлена всевозможными удобствами, и она не чувствовала ни малейшего утомления.
Она была счастлива оставить постылый Санкт-Петербург и оказаться наконец наедине с мужем, вдали от гнетущей ее суеты двора и от бесконечных интриг. Матери она писала:
"Никаких визитов, никаких записок, на которые нужно отвечать, никого, кто бы постоянно отвлекал по пустякам".
В Таганроге император с императрицей остановились в специально приготовленном доме градоначальника, называвшемся Таганрогским дворцом, но, по сути, скорее походившем на усадьбу провинциального помещика. Но зато в нем все было устроено по образцу столь любимого Александром Царского Села.
В этом доме Александр Павлович и Елизавета Алексеевна почти целый месяц прожили тихо и уютно.
А в октябре императорская чета съездила на несколько дней на Дон и посетила Новочеркасск.
Возвращаться в Санкт-Петербург императору явно не хотелось, и это было по душе Елизавете Алексеевне, которой понравилось на новом месте.
— Видно, что Таганрог полезен для здоровья государя, — говорила она. — А мне с ним будет хорошо везде.
Хорошо? Это — как сказать… Впрочем, Александр делал вид, будто бы не замечает нездоровья императрицы, и старался превозмочь обычное ему мрачное расположение духа. Во всяком случае, в присутствии жены он казался спокойным и даже веселым. Он заботливо ухаживал за ней, живя при этом чрезвычайно просто, гуляя по утрам и подолгу беседуя со встречными людьми.
Вероятно, это был самый счастливый месяц за последние двадцать лет их жизни. Казалось, наступила пора вторичного lime de miel (медового месяца).
ИНСПЕКЦИОННАЯ ПОЕЗДКА ПО КРЫМУ
А через месяц после приезда в Таганрог Александр отправился в инспекционную поездку по Крыму в сопровождении новороссийского генерал-губернатора графа М.С. Воронцова и небольшой свиты из двадцати человек. Спутники императора (генералы А.И. Чернышев, И.И. Дибич, П.М. Волконский и другие) потом отмечали, что путешествовал император по Крыму с интересом, вникал в различные детали, даже шутил, хотя в последние месяцы настроение его было по большей части подавленное.
Считается, что император имел заветную мечту юности — поселиться где-либо в месте, богатом природными красотами, и вести жизнь частного лица, и Крым для этого был идеальным вариантом. И вот вместе с князем Волконским он занимался выбором территории для дворца в Крыму и проектом его постройки. Он изъявил желание, чтобы все было устроено там, как можно проще, "чтобы переход к частной жизни не был слишком резок".
При этом Петру Михайловичу он говорил:
— И ты вместе со мной выйдешь в отставку и будешь у меня библиотекарем…
24 октября (5 ноября) 1825 года император прибыл в Симферополь и, переночевав там, отправился на Южный берег Крыма, столь известный своим превосходным климатом и обильной растительностью, что очень напоминало Италию.
К сожалению, эта поездка закончилась болезнью. Дело в том, что нужно было переехать через горы, и на этом пути Александр проделал 35 верст (37 км) верхом, по чрезвычайно трудным дорогам и усеянным камнями тропинкам. Утомление на этом пути и отход от привычной диеты вызвали у него расстройство желудка, ставшее началом более тяжкой болезни.
