– Мне пора идти, – сказала она, отступая в сторону.
– Стойте! – скомандовал полицейский. – Наши криминалисты должны вас осмотреть.
– Зачем?
– Следы биологического происхождения, – пояснил он. – Преступник напал на вас. В сущности, вы тоже место преступления.
Лине вздохнула. Она уже сложила в голове предложения, которые использует в статье, и рвалась записать их, пока не забыла.
– Не думаю, что вы что-нибудь найдете, – сказала она. – Я ведь сказала, он был упакован. К тому же у вас есть место преступления побольше меня. – Она указала в сторону дома.
– Так положено, – ответил полицейский. – Мы вас отвезем.
– Отвезете?
– В участок. Там вас допросят.
– Но я ведь уже дважды давала показания.
– Нужно все записать.
Лине покачала головой.
– Это придется сделать позже. Я работаю.
– Мы тоже, – отмел ее возражения полицейский. – Мы работаем над поиском убийцы.
– Дайте мне хотя бы взять с собой ноутбук из машины, – попросила Лине.
Полицейский сделал головой такое движение, будто хотел отказать, но передумал, увидев ее взгляд.
13
Бокалы опустели.
– Пойдем? – спросил Вистинг.
– Если хочешь, – улыбнулась Сюзанне.
Он убрал бокалы и бутылку за стойку, нашел куртку Сюзанне и подал ей, прежде чем надеть свою.
Сюзанне выпустила их. В воздухе по-прежнему висел дождь, стало прохладнее.
Проезжавшее мимо такси притормозило, но Вистинг махнул рукой, и водитель прибавил газу. Прогулка домой, на улицу Германа Вильденвея, занимала не больше десяти-двенадцати минут, и они оба любили ходить пешком. Любили тишину улиц.
Сюзанне несла зонтик. Он был маленький, и Вистингу приходилось тесно прижиматься к ней, чтобы под ним уместиться.
– Ты общался после этого с ее семьей? – спросила Сюзанне.
– Немного, – ответил он и подумал, что у убийства всегда несколько лиц. В деле Сесилии их было пять. Ее матери, отца, брата, молодого человека и застывшее, посиневшее и холодное лицо Сесилии Линде.
– Ее мать каждый год присылает мне рождественскую открытку, – добавил он.
– Что она пишет?
Он пожал плечами, как будто и сам не знал.
– С Рождеством.
Но он знал, что писала ему ее мать. Открытки лежали в нижнем ящике его стола. Каждый год одни и те же слова: «Желаю вам и вашим близким чудесного Рождества и счастливого Нового года. С благодарностью, Нора Линде и ее семья». Он всегда думал, что с ее стороны это лишнее, но уж такой она была человек. Во время поисков Сесилии она не сделала ни одного критического замечания, ни разу не высказалась неодобрительно.
– Как они?
– Нормально, мне кажется. Может, они и не смогут никогда смириться, но в любом случае живут дальше.
– Дела у Йоханнеса Линде потом шли хорошо, как я слышала.
Вистинг согласился. Когда Сесилия исчезла, у ее отца был конфликт со старым партнером по бизнесу насчет прав на названия ряда продуктов, и он рисковал потерей больших доходов в будущем. Впоследствии судебное решение было принято в пользу Йоханнеса Линде. Его компания выросла, а сын, Каспер, занял директорское кресло.
– А что сейчас делает ее молодой человек?
– Дэнни Флом? Он фотограф. Они так и познакомились. Он делал фотографии для рекламной кампании, а она была ее лицом. Теперь у него фотостудия в Осло. «Фломлюс».
– Хорошее название. Дэнни Флом, «Фломлюс»
[13].
– Да, удачное.
– Он нашел другую девушку?
– Он, кажется, был дважды женат.
Порыв ветра закружил перед ними старую газету. Вистинг запахнул на шее куртку.
– Может, тебе поговорить с Томасом? – предложила Сюзанне. – Чтобы он знал, что происходит. Там, где он сейчас, тоже читают газеты.
Томас был близнецом Лине. Он служил по полгода пилотом вертолета в норвежской армии в Афганистане.
– Там сейчас глубокая ночь, – ответил Вистинг. – К тому же с ним не так просто связаться. Нужно ждать его звонка.
– А что насчет твоего отца?
Вистинг кивнул. Отцу позвонить следовало. Ему было восемьдесят лет и последние двадцать четыре года он жил вдовцом. Раньше отец работал врачом в больнице и был энергичным пожилым человеком. Он всегда следил за тем, как освещают в новостях дела, над которыми работал Вистинг.
Дальше они шли в тишине, уставившись в землю. Их плечи неритмично сталкивались. Ее шаги были короткими, побыстрее. Его – длинными, помедленнее.
14
Часы на приборной доске полицейской машины показывали 00:16. По рации Лине слышала короткие сообщения об успехах кинолога и указания патрульным автомобилям, пытавшимся отрезать сбежавшему преступнику пути отступления. Одетый в штатское мужчина на пассажирском сиденье впереди приглушил звук и вполоборота развернулся к Лине.
– Это ваша кровь?
– Да, – ответила она и открыла ноутбук на коленях.
– Вы уверены, что на вас нет его крови?
– Если только он не поранился.
– Мы должны показать вас врачу.
Часы на дисплее сменили цифры на 00:17.
– Это не обязательно, – сказала Лине. – Я могу сама показаться врачу потом.
– Что произошло?
Она подняла взгляд от экрана.
– Послушайте, – произнесла она. – Я рассказывала об этом полиции по телефону, первому прибывшему патрулю, а когда вы со мной закончите, еще и следователю расскажу.
– Для расследования важно, чтобы мы знали, что произошло. Когда я буду знать, в живот он вас ударил или в голову, то узнаю, где искать ворсинки от его перчаток.
Лине вздохнула и зашла под своим именем на сайт редакции.
– Он ударил меня по спине, когда я держала его за ногу, – сказала она и наклонилась к экрану. – Потом он ударил меня граблями. Они остались у дома.
– Откуда кровь на лице?
– Из носа. Когда он выбегал, ударил меня дверью по лицу.
– Вы родственница Вильяма Вистинга? – спросил водитель. Он был старше. Полный, с бородой.
– Это мой отец.
– Да, я ведь знал, – сказал он. – Что его дочка работает в «Верденс Ганг». Я с ним учился в Высшей школе полиции.
– Угу.
– Передай ему привет от Яна Бергера.
