Она зашла в дом и положила в камин несколько поленьев. Потом решила проверить онлайн-газеты и электронную почту, прежде чем накинуться на новую папку с документами по делу Сесилии. Пришел мейл от одного из коллег Лине из отдела проверки фактов. Тема письма: «Юнас Равнеберг». Сообщение было коротким, состояло из ключевых слов и включало в себя не больше того, о чем просила Лине.
В реестре недвижимости нашли квартиру во Фредрикстаде, на улице В. Блакстад, 78, зарегистрированную на Юнаса Равнеберга, а также недвижимость в Ларвике, записанную только по номеру хуторского хозяйства и кадастровому номеру. Сводка по адресам из реестра показала, что Равнеберг много лет жил по незарегистрированному адресу, прежде чем поселился примерно на два года в Ставерне по адресу улица Миннехаллвейен, 28. Потом он переехал во Фредрикстад.
Лине открыла адрес в Ставерне в телефонном каталоге и нашла четырех зарегистрированных мобильных абонентов. Судя по именам, это были члены одной семьи.
Она написала короткий мейл обратно, в котором поблагодарила коллегу за помощь и попросила выяснить, был ли еще кто-нибудь, кроме Юнаса Равнеберга, зарегистрирован по этому адресу.
Потом она открыла карту на сайте коммуны и вбила туда номер хуторского хозяйства и кадастровый номер. Появившийся на экране кусочек карты относился к области Манвик. Синяя отметка стояла на карте прямо возле реки.
Она решила увеличить масштаб и приблизила хутор. Он состоял из двух больших зданий и одного поменьше. К ним вела извилистая дорога. До ближайших соседей было далеко.
Она решила посмотреть на тот же участок на карте, отображавшей вид с самолета. На экране появился сельский пейзаж, разделенный надвое речкой, которая текла на юг. Разноцветные поля укрывали землю лоскутным одеялом. По границе очерченного синим участка рос густой лес, маленькая группка домов была едва видна из-за деревьев.
Юнас Равнеберг до последнего момента числился владельцем этого небольшого хозяйства, хотя и переехал в Ларвик семнадцать лет назад.
Лине снова вошла в режим карты и открыла общий вид. Владения Равнеберга в Манвике были всего в пяти километрах по воздуху от того места, где в последний раз видели Сесилию. Расстояние до того места, где ее нашли, было еще короче.
44
Запах костра въелся в одежду Вистинга. Он повесил куртку проветриться на крючок возле двери, но чувствовал, что едкий запах остался в волосах.
Вокруг дома начало смеркаться. Сумерки наступали, чуть подкрашивая красным облака на западе.
Лине услышала, что он пришел, и открыла дверь. Она успела занять его место на диване и теперь снова уселась туда с ноутбуком, положив его прямо перед собой. На столе и диванных подушках возле нее лежали документы. На многих были желтые клейкие листочки с записями. На стену, где он повесил три фотографии, она добавила карту и несколько выдержек из документов. Он узнал цитату из сообщения, записанного Сесилией на кассету.
– Ты что-нибудь выяснила? – спросил он и сел на один из стульев.
Лине не шелохнулась.
– Ничего существенного, но я никак не могу забыть, что у Рудольфа Хаглунна не было никаких повреждений.
Она повернулась и показала на фотографию с реконструкции.
– Похититель, которым, как вы полагаете, был Рудольф Хаглунн, был одет в белую футболку, но у Хаглунна не было на руках ни единой царапины.
– Его задержали через две недели после похищения, – напомнил Вистинг. – За это время царапины могли и зажить.
– Она ведь должна была сопротивляться, когда он ее убивал? – возразила Лине. – Когда ее нашли, она была мертва в течение всего нескольких часов. Вы схватили его через два дня.
– Ее держали пленницей, она могла быть слабой и вымотанной.
– Ее кормили, – сказала Лине и нашла отчет о вскрытии. – Среди содержимого желудка указаны непереваренные остатки картофеля, красной рыбы и пшеничных зерен.
У Вистинга не было объяснений.
– Он любил рыбачить, – сказал он в попытке что-то противопоставить ее аргументам. – Может быть, он сервировал ей пойманную им самим форель.
Лине восприняла это как шутку, на что Вистинг и рассчитывал.
– У вас была версия, касавшаяся ее молодого человека, – продолжила она.
Вистинг кивнул.
– Там было две части. Мы рассматривали возможность как того, что похищение было организовано совместно Сесилией и Дэнни, так и того, что он мог быть как-то замешан в этом один.
– Вы проверили его прошлое?
– Конечно.
– И что нашли?
– Все в папке, абсолютно все, – ответил Вистинг и кивнул на стол. – Несколько взысканий долгов по платежам, к тому же его штрафовали за хранение и употребление травки. Кажется, еще было обвинение в оскорблении действием.
– Другие женщины?
– Была история двухгодичной давности. Коллега-фотограф, с которой он был вместе в поездке вскоре после того, как познакомился с Сесилией. Сразу после этого она ушла на другую работу.
Лине подняла черную папку и пролистала до одного из стикеров.
– Туне Берг? – прочла она.
– Вполне возможно, я не помню. Мы с ней говорили.
Лине поставила папку на место.
– Ты знал, что у Дэнни Флома есть сын, которому через десять дней исполняется шестнадцать?
Вистинг наклонил голову, рассматривая дочь.
Он был дважды женат, – ответил он, подсчитывая в уме месяцы.
– Сын родился через пятнадцать месяцев после того, как пропала Сесилия, – пояснила дочь, избавляя его от подсчетов. – Это значит, что не прошло и полугода, как Дэнни Флом завязал отношения с новой девушкой и та забеременела.
Вистинг поерзал на стуле.
– Откуда у тебя это?
– Из «Фейсбука».
– «Фейсбука»?
Лине посмотрела на него.
– Вы в полиции не используете соцсети?
– Их еще не придумали семнадцать лет назад, – ответил он. – Интернет едва только изобрели. И все равно нет свидетельств того, что он как-то связан с этим делом. У Сесилии есть описание того, что произошло.
Лине повернулась к стене, на которую повесила цитату из записи.
– Я просто укажу на неувязки, – сказала она и сняла страницу со стены. – Ты ведь так говорил? Неувязки и странности.
Вистинг молчал, позволяя ей продолжить.
– Я не слушала запись, но то, что она говорит, кажется немного наигранным.
– В проигрывателе стоит кассета, – сказал Вистинг и показал на старый кассетник на полке под окном. – Просто отмотай чуть назад.
Лине подняла брови. Выглядело это так, будто она не была уверена, что действительно хочет слушать запись, но сделала она так, как он сказал.
