Одну минуту и сорок три секунды голос Сесилии Линде наполнял комнату. Он был рассудительным и спокойным, пока не начал дрожать и не взорвался в конце записи плачем.
– Все равно, – сказала Лине и остановила пленку. – Вдобавок к фактической информации она сообщает пару интересных вещей. Она говорит, что от него пахнет кислятиной. Дымом и чем-то еще. Вы что-то выяснили?
– От Рудольфа Хаглунна пахло, – ответил Вистинг. – Как раз так, как она описывала. От него пахло дымом и чем-то еще. Такой кислый запах тела.
– Когда она говорила про дым, она имела в виду сигаретный дым или дым от костра?
Вистинг задумался.
– Я всегда думал, что речь о сигаретном дыме, – ответил он.
Лине кивнула.
– Вы ведь нашли окурки на перекрестке Гюмсеред до того, как впервые прослушали кассету.
Вистинг понял, что они были пристрастны.
– Сесилия курила? – продолжила Лине.
– Нет?
– А ее молодой человек или родители?
– Отец курил, – вспомнил Вистинг. – И ее брат. Дэнни, я думаю, не курил.
– Так что она была привычна к запаху сигарет?
Вистинг кашлянул.
– Я не думаю, что это куда-то нас приведет, – сказал он. – Если она имела в виду дым костра, мы можем обсудить, почему она не сказала, что от него пахло костром.
– Ладно, – сказала Лине. – Но что на самом деле интересно, так это ее фраза: «Я видела его раньше».
Вистинг согласился. Эти слова не давали ему покоя.
– Знаете ли вы, встречались ли когда-либо Сесилия и Рудольф Хаглунн?
– Нет, – сказал Вистинг. – Но похищение казалось спланированным. Мы знаем, что он стоял и ждал ее. Нельзя исключать, что они сталкивались раньше или хотя бы видели друг друга и что он все спланировал. Может быть, он даже следил за ней.
У Лине не было возражений, и она повесила листок обратно на стену. Вистинг снова сел на стул и понял, что попал тогда в ту же ловушку, что и другие следователи. Вместо того чтобы искать факты, которые могли бы свидетельствовать о невиновности подозреваемого, они игнорировали или подгоняли под основную теорию любую информацию, свидетельствовавшую против устоявшейся точки зрения. Именно эти психологические механизмы и делают возможным осуждение невиновных.
Конечно, принятие окончательного решения о виновности Хаглунна было задачей суда, а не полиции, но следователи, уже пришедшие к определенному выводу, не могли сохранять объективность. В ходе дальнейшего расследования их убежденность только росла. Улики стали решающим доказательством, и вопрос виновности Хаглунна был закрыт задолго до того, как дело оказалось в суде.
Вистинг выпрямился на стуле. Он по-прежнему считал, что Рудольф Хаглунн – тот, за кем они тогда охотились, но в душу все же закрались легкие сомнения. Вистинг был совсем не так уверен в этом, как семнадцать лет назад.
45
– Мне нужно съездить кое-куда, – сказала Лине.
– Сейчас? – спросил Вистинг и глянул в темное окно, но увидел в нем лишь отблеск камина.
– Просто небольшая прогулка.
Вистинг посмотрел на часы. Едва перевалило за семь.
– Ты потом вернешься сюда или поедешь домой?
Лине надела куртку.
– Как долго ты еще здесь пробудешь?
– Пару часов в любом случае. Сюзанне в кафе.
– Ты говорил с ней сегодня?
Он покачал головой.
– Тебе бы следовало заехать к ней по пути домой.
Вистинг встал с места и проводил дочь до двери.
– Может быть, – ответил он и вышел на террасу. Бледная луна просвечивала через прорехи в облаках.
Лине обняла его. В это мгновение он услышал, как внутри дома зазвонил мобильный телефон. Вистинг помахал дочери и пошел на звук. Телефон, должно быть, выпал из кармана брюк, когда он сидел на стуле. Вистинг нашел мобильный в щели между сиденьем и спинкой. Доставая его, он случайно нажал на кнопку и ответил на звонок, не желая того и к тому же не зная, кто звонит.
– Алло?
Голос звонившего был грубым и казался немолодым.
Вистинг отвел телефон от лица и увидел, что номера звонившего не было в памяти телефона.
– Да? – ответил он и назвал свое имя.
– Меня зовут Стейнар Квалсвик, – представился мужчина. – Я главный врач психиатрического отделения Центральной больницы Акерсхюс, сейчас на пенсии.
Вистинг кивнул. Он знал, кто это. Именно Квалсвик отвечал за судебно-психиатрические освидетельствования Рудольфа Хаглунна. Они с Вистингом тогда несколько раз коротко беседовали на профессиональные темы. Квалсвик был задействован и в других, последующих делах, где существовала потребность в психиатрической экспертизе в отношении обвиняемых.
– Это касается Рудольфа Хаглунна, – продолжил вышедший на пенсию врач. – Вероятно, это уже не мое дело, но я обеспокоен.
– Вы знаете, что я отстранен?
– Формальности, – фыркнул мужчина в трубку. – В любом случае я не знаю, к кому еще обратиться, кроме вас.
Вистинг подошел к темному окну гостиной. Он видел свое отражение, но мог разглядеть и море с узкой дорожкой лунного света.
– О чем идет речь?
– Я провел тысячи психиатрических экспертиз, но почти не встречал таких, как Рудольф Хаглунн.
– Каких же?
– Возможно, на бумаге это было недостаточно хорошо сформулировано, но слова трудно подобрать. В наших полномочиях было решить, вменяем ли он с уголовно-правовой точки зрения. Он был вменяем, но почти по границе нормы. Но в нем было что-то, что воспринималось мною как пугающее.
– Что же?
– Мда, здесь мне сложно подобрать слова, но мы использовали недавно разработанный метод, позволяющий выявить возможность совершения преступлений в будущем.
Вистинг кашлянул, чтобы дать знать, что он слушает.
– Метод включает переменные, которые соответствуют определенным событиям в прошлом, настоящем и будущем. Исторические, или статические, факторы так же важны, как комбинации настоящих клинических переменных и будущих переменных риска.
– И к чему вы пришли? – спросил Вистинг, не совсем понимая объяснений врача.
– Рудольф Хаглунн набрал очень большое количество баллов. Он рано начал в плане применения силы, ему не хватало эмпатии и самоуважения, он не был интегрирован в общество, придерживался негативных установок и был эмоционально нестабильным.
– Что это значит?
Врач ответил витиевато:
– Часто риск преступного поведения в будущем оценивается с той точки зрения, насколько высока вероятность того, что человек окажется в ситуации риска. Если есть проблемы с алкоголем или нестабильные отношения, риск возрастает, например, но Хаглунн казался очень планомерным в своих действиях.
